Фарук Кабир

Варанаси, рассвет. Арадхья, 19 лет, мешает металлическим ковшом чай масала в крохотной лавке у Дашашвамедх-гхата. На столе — треснувшая глиняная чашка с остатками куркумы, купюра в 50 рупий под камнем. «Ты опять не спала?» — Викрам, её сосед по общежитию, разворачивает газету с заголовком о поджогах в трущобах. Арадхья прячет обожжённые ладони под фартуком: после инцидента на рынке Чоук, где она
Амита Шарма, бухгалтер из Мумбаи, роется в картонной коробке с потрескавшейся скотч-лентой на чердаке старого дома в Джодхпуре. Там — пачки писем 80-х, адресованных её покойному отцу, Махешу, от женщины по имени Лалита. "Кто это?" — тычет пальцем в конверты её муж Раджеш, разбирающий рядом чемоданы. Они переехали сюда после увольнения Амиты, продав квартиру в городе. Внизу, на кухне,
Мини, 19 лет, втихаря коптит в гараже старый Royal Enfield. Отец Сукхибир ругается, когда застает её с гаечным ключом: «Опять с этим железом возишься? Соседи шепчутся — невеста с вонючими руками!» В ответ она бросает тряпку в ведро с мазутом: «Лучше в грязи, чем в твоих дурацких сари на званных ужинах». По вечерам она пробирается через переулки Лудхияны к автосервису «Джха-братья», где механик