Дэвид А. Уэйнер

В Монтане, на заброшенной свиноферме, Марк Райли копался в ржавых бочках с бензином. Его сестра Эллион, в потёртой кожаной куртке, нашла под половицей дневник с записями на эсперанто. "Тут про колодец за амбаром. Пишут, что 'они спят, пока вода не станет чёрной'", — перевела она, сдвинув очки на переносицу. Марк, вытирая грязь с GPS-навигатора, усмехнулся: "Надеюсь, это метафора. В прошлый раз твои метафоры обернулись осьминогом в канализации". Закапываясь глубже,
В старом павильоне под Лос-Анджелесом Том Сэвини, с резиновым муляжом кишки в руке, спорит с монтажером: «Если вырежешь этот кадр, зрители не поймут, почему у него лицо отвалилось». На полу — коробки с пленкой *Ночи живых мертвецов*, помеченные «Не хранить рядом с обогревателем». Джон Карпентер, попивая кофе из треснувшей кружки, вспоминает, как для звуковых эффектов в *Хэллоуине* использовал разобранный будильник соседа. Ассистентка Лора, перемазанная в искусственной крови, жалуется, что
Эмили Харт, детектив с облупившимся серебряным значком на поясе, копалаcь в грязи у старой мельницы на окраине Брекенмура. Ее напарник Том Ридли, щурясь под дождем, поднял из лужы игрушечного медвежонка с вытертой левой лапой — точь-в-точь как у пропавшей девочки. «Марта Стоун, восемь лет. Мать сказала, она шла через лес за клюквой для пирога», — бормотал Том, разминая в пальцах мокрую записку с детским почерком: *«Там кто-то шепчет»*. В пабе «Угрюмый баржевик» трактирщик Барни, вытирая пивные