Молли Хартлеб

Лина зажигает сигарету у причала Фрихамнена, пока Эрик ковыряет отверткой в двигателе своего мопеда «Yamaha Chappy». «Опять масло подтекает», — бросает он, вытирая руки о рваные джинсы. Запах жженой резины смешивается с соленым ветром. Они ждут Майю, которая в это время выносит из круглосуточного ICA три банки энергетика и пачку вафль «Gottebitar». Маршрут сегодня — от Слюссена до Эссингеплана через тоннели под Сёдермальмом. На обочине у кирпичного здания школы валяется смятая карта с
Ларс, в потёртой кожаной куртке, разложил на кухонном столе распечатки со схемой грузового порта в Стокгольме. Рядом валялись пустые банки энергетика и чек из супермаркета с пометкой «23:15». — *Третий контейнер слева, синяя маркировка*, — пробормотал он, тыкая пальцем в пятно от кофе на карте. Анна, достав пистолет из ящика с столовыми приборами, перебила: *«Следи за камерами у крана — в прошлый раз из-за них еле унесли ноги»*. Они договорились встретиться у парома в 05:30, пока охранник
Знаешь, что меня всегда бесит до дрожи? Когда человека сажают ни за что. Представь: кто-то гниёт за решёткой, а настоящий подлец разгуливает на свободе — косяк системы ведь не исправишь ластиком. Вот в этой жуткой каше и ковыряется Маркус Хаглунд, местный гений-переросток из Упсалы. Парень, в общем-то, гениальный — законовед от бога, но общаться с ним… Ну, как жевать стекло. Циничный, едкий, вечно смотрит сквозь тебя — в общем, тот ещё фрукт. А ещё у него целая банда студентов-единомышленников.