Кай Нгуен

Май Ань, в потёртой джинсовой куртке, каждое утро протискивается между лотками с *фо* на рынке Бен Тхань, чтобы успеть на дневную смену в кафе «Сайгонский рассвет». Заведение с липкими столиками и гирляндами из бумажных фонарей, где она разносит *бао-бун* музыкантам. Лам, парень с татуировкой дракона на запястье, чинит динамики в подсобке. «Спой хоть пару строчек, а то я засыпаю под этот треск», — бросает он, втыкая штекер в микшер. По вечерам Май Ань прячет гитару под прилавком, чтобы
Лан, 19 лет, целыми днями кроит ткани в тесной мастерской на краю рынка Бен-Тхань. Её ножницы с обмотанной изолентой ручкой — подарок умершей матери, которая когда-то шила ао дай для жены мэра. Сосед-рыбак Тханг постоянно забегает с потрёпанным пиджаком: «Опять пуговицы отвалились. Ты ж ведь волшебница, Лан — три минуты, и как новое!» Она молча чинит, зная, что он специально рвёт швы, чтобы задержаться подольше. Однажды в мастерскую вваливается пожилая женщина в европейском костюме, пахнущем