Андре Кайат

Франсуаза, в ситцевом халате с кофейными пятнами, разбивает яйцо о сковородку, пока Луи за кухонным столом листает *Le Monde*. «Ты опять забыл купить сыр», — бросает она, вытирая руки о подол. Он не поднимает глаз: «Работу потерял, а ты о сыре». В пятницу к ним приходит Марсель, брат Франсуазы, с бутылкой бургундского — обсуждают ремонт ванной, смеются над соседкой-немкой, которая ругается из-за
Вот так история – представляешь, находят бедную девчонку, изнасилованную и убитую. Совсем молоденькую. И ведь всего пару часов назад её видели живой-здоровой – уходила из какого-то теннисного клуба с парнем, говорят. А теперь её нет, а этого типа уже взяли в разработку. Жутко, правда? Вот и гадай: то ли он реально псих, то ли следствие схватилось за первого попавшегося, чтобы быстрее дело
Знаешь, иногда реальные истории бьют сильнее любого вымысла. Вот смотри: учительница, взрослая женщина, вроде бы умная, с головой на плечах… И вдруг — роман с восемнадцатилетним парнем из её же класса. Даже не знаю, что страшнее — сам факт или то, что случилось потом. Общество ведь как среагировало? Ой, да все разом набросились на неё, будто забыли, что она живой человек. Сплетни, осуждение,
Знаешь, иногда истории Второй мировой такие неоднозначные, что прямо мурашки. Вот, например, два французских парня — их после разгрома Франции отправили работать к немцам на ферму. Казалось бы: враги, плен, ненависть... Ан нет! Годы прошли — и они вросли в жизни тех, кто их пленил. Как так-то? Может, совместный труд да голод сближают сильнее идеологии? Или просто человеческое в людях пробивалось
Вот, представляешь: бедняжка Дениз, совсем одна на свете, тащится из глухомани в Париж — мол, у дядьки лавочка с тканями, возьмет помощницей. Ну конечно, она грезила спокойной жизнью, рулонами шелка да болтовней с покупательницами... Ан нет! Только распаковала чемодан, а рядом — бац! — вырос какой-то гигантский универмаг, прямо как монстр из сказки. Весь блестит, народ толпится, а дядин