Хироси Инагаки

Мухомацу, худощавый рикша в выцветшем хаори, каждый день толкает свою тележку по пыльным переулкам Асакусы. Его клиенты — мелкие торговцы, старухи с узлами тряпья, пьяные солдаты, которые швыряют монеты в грязь: «Тащи быстрее, старик!» По вечерам он заходит в лачугу О-Тиё, вдовы с больным сыном. «Держи, — суёт ей рис, завернутый в газету. — Сегодня повезло с чаевым». Ребенок кашляет, свернувшись на циновке. Мухомацу кряхтит, поправляет дырявую футонницу: «Завтра принесу угля». На рынке Уэно
Мухомацу топчет опилки в своей мастерской, разминая затекшие плечи. На полу — недопитая бутылка сакэ, подарок от рыбака Гэнтаро. «Крышу Кавады опять ветром сорвало, — бормочет он, забивая гвоздь в кривую доску. — Старик просил к утру закончить». Жена О-Цуру, обмахиваясь фартуком, ставит на стол миски с вареным ячменем: «Опять ночью работать? Таро в школе про новый ранец просит». Мухомацу молча достает из кармана смятые йены, пахнущие сосновой смолой. За окном — пыльные улочки Асакусы, где
Представь, IV век нашей эры. Узо, сын императора Кейко, казалось бы, вот-вот получит престол, но тут вмешивается Отомо — вассал его отца, этакий серый кардинал при дворе. Ну и что он вытворяет? Ставит на сводного брата Узо, будто наследственный трон — это лотерейный билет! А самого парня отправляет «на задание», которое по сути — смертный приговор. Типа: «Иди-ка ты, герой, сражайся с теми, кто тебя точно порвёт». Чистой воды подстава, да? Но Узо — не из робкого десятка. Вместо того чтобы
Знаешь, иногда старые фильмы цепляют так, что дух захватывает. Вот смотришь эту историю про меч и честь, а внутри всё сжимается — будто сам стоишь на том ветреном острове, где волны бьются о скалы как бешеные. Герой тут не какой-то картонный богатырь, а живой человек: то сомнениями изъеден, то гневом трясётся. И ведь понимаешь его — когда за спиной прошлое мертвой хваткой держит, а впереди только клинок да туман... А эти схватки! Меч свистит, песок хрустит на зубах, и кажется, будто каждый удар