Знаешь, я недавно смотрел старый фильм про первых христиан — такой, от которого мурашки по коже. Там показывают, как Святой Пётр, уже после всей этой жути с распятием, пытается в Риме хоть что-то построить. Представляешь? Он же как рыба на суше — вокруг предательства, подозрения, а он всё равно лезет вперёд с этой своей верой. Меня поразило, как режиссёр показал его сомнения: вот он сидит у костра ночью, руки дрожат, а в глазах — будто шторм в море. Не ангел с иконы, а живой человек, понимаешь?
Представь парня, которому едва стукнул 21 — вчерашний пацан с запахом маминых пирогов в памяти, а сегодня уже впихнули в форму и суют в руки винтовку. Ну, типа, поздравляю, герой, теперь ты часть большого «праздника» под кодовым названием «День Д». Сначала казарма: тупые построения, ржавые койки и сержант, который орет так, будто у него глотка из колючей проволоки. А потом — бах! — тебя швыряют на эти проклятые пляжи Нормандии, где небо воет от снарядов, а песок смешивается с чем-то липким и