Вот, смотри: конец 30-х, Европа как пороховая бочка. Немцы уже вовсю жмут газ, а в Испании небо затянуто дымом да этими проклятыми «мессерами» — будто вороны на железе, понимаешь? Жуть берет, как они гудят над головами. А нашему-то Яну Пальме, советскому парню с ледяными нервами, вообще не до романтики. Ему бы схему какую подцепить или чертежи — да только как? Сидишь тут, наверное, думаешь: «Ну
Знаешь, представляешь: Латвия, война, а где-то у железной дороги — два партизана в засаде. Андрей, раненный, весь бледный, как мел, а его напарник Суровый (ну и кличка, да? Видимо, характер — огонь) — зубы сжимает, думает, как бы им этот проклятый эшелон под отрыв пустить. А тут, как на грех, местные латыши — семья Озолсов — с косами подкатывают. Типа, траву косить, как будто вокруг не рвутся
Представь себе: послевоенные годы, Прибалтика только-только вырвалась из лап фашистов, а в лесах всё ещё шныряют какие-то банды — то ли националисты, то ли дезертиры. До сих пор мурашки по коже, когда вспоминаю эту историю про мальчишку Мартыньша. Приезжает он с дедом-паромщиком на остров — тихий такой, в очках, а в кармане красный галстук, как знамя. А тут ещё эти одноклассники: «Сними, а то