В мире, где загадка и тайна становятся неотъемлемой частью повседневной жизни, появляется дуэт, который способен раскрыть даже самые запутанные дела. Когда на улицах города начинают происходить странные и необъяснимые события, к делу приступают две женщины, чьи методы работы полностью противоположны, но вместе они образуют идеальную команду. Одна из них — энергичная и независимая, способная мгновенно принимать решения, другая — вдумчивая и аналитичная, изучающая человеческую психологию. Это не
Детективное агентство Чтеца берётся за самые сложные и запутанные дела, которые даже полиция сочла безнадёжными. Его истинное оружие – не пистолет и не улики, а человеческие эмоции. Чтец — психолог с тонким чутьём и маниакальной увлечённостью, который видит скрытые мотивы там, где другие видят только факты. Его страсть – собирать чувства, «препарировать» их, добираясь до самой сути человеческой натуры. Его методы уникальны. Наблюдение за каждым жестом, умение считывать язык тела и разгадывать
Арина Захарова, всю жизнь посвятившая дому и семье, давно привыкла к роли незаметной домохозяйки. Её муж, Василий, открыто пренебрегает её мнением, и Арина покорно терпит, считая, что выбора у неё нет. Но всё меняется после аварии, в которой супруги случайно повреждают припаркованную машину. Пострадавшие выставляют счёт, и, чтобы покрыть долг, Арина устраивается горничной в дом предпринимателя Максима Калинина. Сначала она просто поддерживает порядок в доме, но постепенно начинает помогать
В заброшенной уральской деревне Глафира, 34 года, вскрывает старый чемодан отца, погибшего при странных обстоятельствах в 90-х. Под слоем пожелтевших газет находит конверты с переводами на имя незнакомой женщины из Твери. «Ты точно не мать ему заменяла?» — бросает она младшему брату Степану, который приехал после пяти лет молчания. Он, обжигаясь дешевым чаем из треснувшей кружки, достает из кармана смятый листок с координатами лесной избушки. Там, под прогнившим полом, они находят коробку с
Айгуль, 27 лет, до рассвета разбирала войлочную юрту в казахской степи под Астраханью. Отец, Ержан, с хриплым кашлем привязывал к старому «Уазу» клетку с беркутом: «Собаки опять овец растащили. Ищем к утру». Младшая сестра Жанар, обмотав шаль с выцветшими розами, пересчитывала вёдра с кумысом — одно треснуло, молоко сочилось в песок. Ветер гнал пыль с высохшего озера Баскунчак, смешивая с запахом дымящегося котла, где варилась конина с лапшой. На третий день кочёвки Айгуль нашла в сумке с
Анна, 32 года, бухгалтер из Одинцова, каждое утро заваривает растворимый кофе в синей кружке с отколотой ручкой. Дмитрий, её муж, инженер-энергетик, уже третий месяц ковыряется в разобранном паркете на кухне их хрущёвки. «Может, съездим в Суздаль на выходные? Там фестиваль меда…» — предлагает она, разглядывая пятно ржавчины на раковине. Он отмахивается: «Доделаю пол — тогда». Вечером она тайком покупает билеты на автобус, но находит в шкафу его старый блокнот с рисунками мостов — тех, что он
Антон Рязанов, тридцать два года, перебирал старые письма в съемной квартире на Литейном проспекте. В углу валялся рюкзак с билетом на поезд Москва-Вологда — туда он собирался завтра, чтобы найти дом своей прабабки, который та упоминала в дневнике 1943 года. На кухне соседка Лида, бывшая библиотекарь, пила чай с брусничным вареньем: *«Ты эти открытки с видами Архангельска в комиссионке на Рубинштейна спроси, там у Семена Ильича коробка под прилавком»*. В дневнике, пахнущем нафталином, он нашел
Анна, в рваных кроссовках и потёртой куртке, пробиралась через заросли крапивы к заброшенной шахте «Черёмушка». В кармане гремела банка с монетами — копила на новые пуанты, но вместо танцкласса каждый вечер приходила сюда. «Опять за своим призрачным балетом?» — хрипел Максим, вылезая из разбитой будки сторожа. Он таскал сюда старые динамики, чинил их паяльником, украденным из школьного кабинета физики. Анна включала на телефоне запись «Жизели», ставила его на ржавую вагонетку: «Здесь земля
Лёха приперся в городок через десять лет, когда мать схоронили. В квартире на третьем этаже — треснутый сервант, гора пустых банок из-под солений, на стене календарь с 2007-м. Сергей, бывший одноклассник, встретил его у подъезда с папиросой: «Фотку твою мать до последнего с постели не убирала. А ты — ноль звонков». В цеху завода, где Лёха искал документы на квартиру, мастер Вадим тыкал пальцем в ведомость: «Долг за свет — три года. Или плати, или выметайся». По дороге к речке, где раньше жарили
На окраине Нижнекамска, в промзоне за хлебозаводом «Рассвет», 23-летний слесарь Артём Козлов каждую пятницу приходил в полузаброшенный тир «Снайпер». Там он оттачивал меткость из дедовского «ИЖ-38», пока однажды не заметил за соседним стендом девушку в застиранной куртке с нашивкой «ОМОН». «Ты что, мишени с лицами начальства рисуешь?» — усмехнулась она, указывая на его мишень с силуэтом в галстуке. Оказалось, её зовут Ирина Шилова — бывшая студентка политеха, подрабатывающая мойщицей в
Анна, тридцать четыре года, обнаруживает две полоски на тесте в ванной хрущевки на улице Лермонтова. За окном — мартовская слякоть, а на плите подгорает гречка. Врач в консультации №5, Ольга Сергеевна, щелкает ручкой по бумагам: «Семь недель. Решайте быстрее, а то потом только кесарево». Дмитрий, ее парень-логист, в тот же вечер роняет ключи на кухонный стол: «Я не готов к такому. У меня командировки через день». Анна молча собирает окурки с подоконника — он обещал бросить курить еще в январе.
В заброшенном цеху на окраине Екатеринбурга Игорь Семёнов, бывший военный с шрамом через левую бровь, прячет под половицей потрёпанный блокнот с номерами счетов. На кухне хрущёвки его сестра Марина, в растянутом свитере и с сигаретой в зубах, достаёт из холодильника банку солёных огурцов: «Ты опять влез в это дерьмо?» За окном — февральская слякоть, лужи с масляными разводами. В тот же вечер у автомата с газировкой возле метро «Геологическая» Игорь передаёт куртку с подкладкой менту в штатском:
Ольга, медсестра из районной поликлиники, случайно хватает чужой iPhone в аэропорту Шереметьево — её собственный кнопочный Nokia затерялся в сумке бизнесмена Артёма. Он летел на переговоры в Питер, она возвращалась с курсов повышения квалификации. Утром Ольга получает сообщение от его ассистентки: «Срочно подтвердите встречу с японцами!» Артём же, пытаясь дозвониться в больницу, слышит в трубке: «У вас температура 39, приходите на капельницу». «Это чей планшет в рюкзаке?» — бормочет он,
Лида, учительница из провинциального городка под Тверью, каждое утро варит овсянку на газовой плите, пока муж Сергей ворчит на сколотый край чашки. «Опять эта каша», — бросает он, застегивая спецовку с пятном машинного масла на рукаве. Их дочь Аня, пятнадцать лет, щелкает семечки у окна, за которым виден покосившийся забор и маршрутка с запотевшими стеклами. Вечером Лида находит в бабушкином сундуке на чердаке овальное зеркало в раме, облупленной золотой краской. В отражении мелькает женщина в
Знаешь, как бывает – кому-то в семнадцать лет хочется гулять до утра или влюбляться без памяти, а Женьке Сёминой не сиделось в детдомовских стенах. Забила на аттестат, на эти бесконечные "подожди ещё годик", и – хоп! – рванула в Москву с чемоданом карандашей и потрёпанным альбомом под мышкой. Ну а что? Рисовала-то она, говорят, так, что аж дух захватывало – небось с трёх лет краски вместо соски требовала. Смешно, да? Взрослые-то наверняка головой качали: мол, сопливая, куда тебе в
Представляешь, обычная девчонка из провинции — Лена, поёт себе в караоке, мечтает о сцене. И вдруг — бац! — её замечает столичный продюсер Георгий. Ну прям Золушка, да? Только вместо туфельки — контракт, а вместо принца — мужчина, который вмиг превращает её в Эвелину: гламурные платья, клипы, двое детей... Казалось, жизнь — готовый хэппи-энд. Ан нет! А потом — скрип. Как в старом ужастике, когда за красивой картинкой начинает проступать трещина. Георгий оказался не тем рыцарем: вместо поддержки
Представляешь, жила-была девчонка Аня из какого-то захолустного городка — ну такая романтичная душа! Всё ей птички по утрам милее будильника, дождь по крыше — как песня, а вместо тусовок — мечты под одеялом. Чистая русалочка, только без моря и чешуи. А потом бац — тетя Маша, которая её растила, умирает, и наша Аня едет в Москву... Ну ты понял, классический «попробуй-выживи-в-каменныхджунглях». И вот она, наивная, с глазами как пять копеек, влипает во все мыслимые передряги. То работодатели её
Знаешь, иногда жизнь подкидывает сюжеты покруче любого сериала. Вот представь: Лиле, 19 лет, бунтарка с вечным вопросом "кто я?", и Ирина, 38-летняя бизнес-леди, у которой, кажется, есть всё. Но это только на первый взгляд. Сначала они терпеть друг друга не могут — ну, типичное "ты слишком юная", "а ты слишком занудная". А потом... бац! Между ними возникает эта странная тяга, будто их что-то невидимо связывает. И все вокруг только ахают: "Да вы как две капли
Знакомьтесь, Петя – этот парень с провинции, который вломился в Москву с пустыми карманами, но с таким обаянием, что хоть в музее ставь! Ну правда, как он умудрился втереться в доверие к семье Лифановых и поселиться в их шикарной квартире – загадка. Может, глаза такие честные, а может, просто все москвичи вокруг слишком зациклены на своих делах, чтобы разглядеть авантюриста? А потом бац – трагедия. Глава семейства, тот самый Степан, сводит счеты с жизнью. И перед смертью вдруг шепчет Пете:
Знаешь, есть такая история про одну семью — Платон и Татьяна Лобовы, у них аж четверо детей! Старшая дочь, Люба, медсестра в маленьком городишке Ковригин. Живет с мужем Гришкой, который бизнесменом мелким крутит, и двумя близнецами-сорванцами — Петькой и Пашкой. Эти двадцать лет назад еще сопливыми подростками были, а теперь вроде как мужиками становятся — время-то летит, аж не верится! Но вообще у них все непросто… В начале истории Люба снова беременна — и это после нескольких выкидышей.
Вот, представляешь, 1800 год на дворе — Европа прям как пороховая бочка перед взрывом. Наполеон там крутит-вертит планы завоеваний, а семейные склоки ему как кость в горле — ну классика, правда? А у нас в России Павел I, тот вообще в тихом ужасе: двор кипит интригами, верных людей — кот наплакал. Суворова вызвал, типа «давай мириться, старина», а вышло как всегда — два упрямых старика, один другого круче. Но Александр Васильевич всё равно в седло влез — Родина ж зовёт, куда деваться? А вот