В уютном, но полном тайн городке Затонск жизнь текла размеренно, пока череда необъяснимых происшествий не нарушила привычный уклад. В центре событий оказывается Анна Миронова — молодая женщина с удивительным даром, позволяющим ей видеть то, что скрыто от глаз других. С детства Анна выделялась среди сверстников своим острым умом и стремлением к познанию неизведанного. Ее необычная способность
Молодая команда оперативников убойного отдела ГУВД — капитаны Филиппов, Лернер, Ильинский и старший лейтенант Стрельникова — ежедневно сталкивается с преступлениями, от которых захватывает дух. Они молоды, амбициозны и сознательно выбрали этот нелёгкий путь. Каждое расследование становится для них не только профессиональным испытанием, но и шагом к самопознанию. Зрители проживут с героями сериала
Вера и Нина когда-то были неразлучными подругами, делили тайны и мечты, пока их дружбу не разрушила первая любовь. Обе влюбились в Игоря, и это чувство стало началом конца их близких отношений. Обиды и соперничество разорвали их связь, а судьба развела на долгие тринадцать лет. За это время их жизни пошли разными путями, казалось, их история осталась в прошлом. Но встреча спустя годы всё
Люся Журавлева уезжает в столицу сразу после школы, мечтая стать знаменитой актрисой или блистать на подиумах. Но реальность оказывается жестокой – ни в театральный институт, ни в модельный бизнес она попасть не может. Разочарование накрывает девушку, пока случайная знакомая, Катя, не предлагает ей работу посудомойки в ресторане «Пегас». Там Люся знакомится с Завьяловым – обаятельным, но
Лидия Кирсанова, вдова купца третьей гильдии, вернулась в петербургский особняк после смерти свекрови. В спальне, заваленной коробками с китайским фарфором, она нашла в комоде с заедающими ящиками пачку писем на французском. «*Зачем ей переписка с аптекарем с Литейной?*» — спросила Лидия у горничной Анны, та потупилась: «*Хозяйка перед смертью масло ладана в чай подмешивала, всё списала на
Лера, пахнущая акриловой краской, царапает шпателем обои в хрущевке на улице Белинского. Телефон в кармане джинс гудит: мать напоминает про платье у Тамары Константиновны и депозит в «Грановитой палате». «Ты вообще спала?» — Катя, подруга с третьего этажа, ставит на табуретку банку «Балтики», пока Лера вытирает пот со лба рукавом. «Дима вчера опять про кредит на машину толкал. Говорит, после
Анна, медсестра из разбомбленной аптеки на окраине Россоши, подбирала раненого в заброшенной церкви у реки Дон. Его звали Дмитрий — он ворочался на плесневелой соломе, шинель прожжена осколком, лицо в саже. «Зачем спасаешь? Я ж из тех, кто твой дом поджигал», — хрипел он, сжимая котелок с тушёнкой. Анна молча перевязывала рану, заметив, как дрогнули его пальцы при касании — так же, как у
Лена, 17 лет, в рваных джинсах и потёртой куртке, тащит через грязный переулок Зареченска мешок с кроличьими лапками. «Опять браконьеры у горьковского пруда шныряют», — бормочет она, сплёвывая на асфальт. Вечером в полуразрушенном клубе «Рассвет» её ждёт Сашка — рыжий парень с перебинтованной рукой. «Слушай, у Горбатого вчера шмальнули двух кабанов. Говорят, следы к школе ведут», — он тычет
Марина, учительница географии в школе №3, каждое утро покупала у бабы Гали из ларька пирожок с капустой. В автобусе №5 ей попался в руки журнал со статьёй о художнике Дмитрие Волкове, который «ищет натуру для цикла о русской провинции». Через неделю он стоял у неё на пороге в чёрном плаще, пахнущем скипидаром: «Вас в райсовете посоветовали. У вас лицо… как у тех женщин с лубочных картинок».
Ольга, владелица крошечной пекарни в подмосковном Реутове, каждое утро замешивала тесто под треск старой вывески «Сдоба». Ее главный враг — Сергей Петрович, местный застройщик в кожаном пальто, выкупивший долги ее покойного отца. «Твои эклеры даже крыс не накормят, — усмехнулся он, разглядывая витрину с засахаренными пряниками. — Через неделю здесь будет кофейня с Wi-Fi». Ольга молча вытерла руки
Лидия Петровна в пять утра уже выгоняла корову Зорьку в загон, поправляя платок на колючем ветру. В сарае скрипела дверь, а трактор «Беларусь», проржавевший у капота, отказывался заводиться — пришлось толкать его до дороги, пока мотор не захрипел сизым дымом. «Опять аккумулятор сел, — бормотала она, вытирая ладони о фартук. — Николай, одолжишь на денёк?» Сосед, проходивший мимо с вёдрами,
Лида, затягиваясь «Беломором» у открытого окна общежития в Угличе, заметила Артема — нового электрика с перебинтованной рукой. Он чинил фонарь во дворе, роняя отвертку и матерился сквозь зубы: «Черт, опять контакт отходит». Она спустилась, протянула изоленту с потрескавшейся катушки — та валялась в кармане ее ветровки с прошлой недели, когда чинила утюг. «Шарф вяжешь?» — кивнул он на клубок в ее
Светлана, водитель автобуса из Перми, в шесть утра уже крутила шарф вокруг шеи, пока сын-подросток Миша ковырялся в тарелке с овсянкой. На парковке её ждал раздолбанный ПАЗ-3205 с потёкшим радиатором — механик Вадим, потягивая «Балтику» из пакета, хрипел: «Двигатель чинил, но на морозе опять заглохнет». В раздевалке депо Света услышала сплетни про сокращения: «Сорок третьему маршруту крышка, всех
В деревне под Казанью Антон, бывший инженер-строитель, приезжает к отцу Николаю Петровичу, чтобы помочь с ремонтом старого дома. Тот кашляет, глядя на трещины в стенах от соседней стройки: «Видишь, как фундамент дрожит? Это они фундаменты роют, а наш дом — хлам для них». Антон замечает на столе письма с угрозами от застройщиков и пустые флаконы от таблеток. Ночью Николай Петрович умирает от
Вера замечает трещину в стене цеха, пока моет полы после смены. На часах 21:47, автобус №14 уже не ходит — придётся идти пешком через промзону, мимо ржавых бочек с надписью «Смазка-80». Дома, разогревая вчерашнюю гречку, она слышит стук в дверь: сосед Николай Петрович принёс квитанцию за свет. *«Опять тариф подняли, — бормочет он, — у меня холодильник третий день щёлкает, как сумасшедший»*. Вера
Василий Ардашев, угловатый мужчина в пенсне, принимает в кабинете купца Семёнова, у которого из лавки на Никольской улице пропали ящики с чаем. «Василий Петрович, опять замки сломаны, а полиция пальцем не шевельнет», — купец стучит костяшками по столу, рядом дымится стакан сбитня. Ардашев, перебирая бумаги с печатями, замечает: в деле фигурирует дворник Федот, который видел, как грузчики тащили
Марина, лаборантка из питерского морга, каждый день сталкивалась с трупами. Её стол — металлический, с потёртой эмалью, рядом вечно гудела холодильная камера. Однажды утром, разгибая пальцы у трупа мужчины в кожаном пальто, она заметила засохшую глину под ногтями. «Владимир Петрович, — крикнула она начальнику, тыкая в пятно, — это же керамическая мастерская на Литейном, помните? Там все полы в
Анна, медсестра из провинциальной больницы под Тверью, каждое утро заворачивает в столовой два бутерброда с колбасой — один себе, второй оставляет санитарке Галине. «Опять картошку на ужин готовила? — бурчит та, разминая поясницу. — Муж-то водку с утра трескает, а ты молчишь». В коридоре пахнет хлоркой и варёной свёклой. Анна молча поправляет бирку с фамилией на грязном халате, когда в приёмное
Знакомство в загсе, представляешь? Не в кафе романтичном, не на работе — а именно там, где люди рушат семьи. Ирина с Сергеем буквально столкнулись у дверей, оба с папками документов и глазами в пол. Смешно, да? В такой момент вообще не до романтики — адский день, мысли о провале, а тут ещё кто-то чужой под ногами крутится. Но жизнь, знаешь, как всегда — подкидывает сюрпризы в самый неподходящий
Знакомо чувство, когда врёшь из лучших побуждений, а потом эта ложь начинает жить своей жизнью? Вот Валентина так и влетела по полной. Одна тянет сынишку Вовку — пацан скучает по отцу, глазами на фотки тыкает, а ей сердце разрывается. Ну и придумала же: мол, папаша не какой-то там забулдыга, а супергерой-разведчик, который прямо сейчас шпионит где-то под пальмами Южной Америки. «Скоро вернётся,
Знаешь, иногда кажется, что жизнь — как этот её брак: идеальный глянец снаружи, а внутри… Стоило случайно наткнуться на смску — и всё полетело в тартарары. Она же годами верила, что у них всё окей, эти воскресные блинчики, смешные прозвища… А оказалось, её «сказка» — всего лишь эпизод в чужой жизни. Представляешь? Пока она гладила его рубашки, он в другом городе водил детей в школу. Как будто два
Вот, смотри: есть такой Андрей — ну ты знаешь, эталон успешного чувака. Молодой, стильный, карьера — вот-вот возглавит банк, и вся жизнь у него как с обложки глянца: тусовки с богемой, дизайнерские шмотки, романы без лишних обязательств. Смотрит на окружающих свысока, типа: «Ну что за жизнь — пелёнки, ипотеки, орущие дети? Это же ад, а не существование!» Особенно его колбасит от одной мысли о
Знаешь, иногда я залипаю в телепрограммы и думаю: «Ну как они это вообще снимают?». Вот серьезно! То ли рекламные трюки, от которых сам не замечаешь, как уже бежишь за ненужным хламом, то ли сериалы, где все идеально — даже пыль на полках кажется поставленной по сценарию. А если копнуть глубже? Там же, за кадром, наверняка кипит настоящий ад: гримерки в хаосе, режиссер орет в микрофон, а кто-то
Представляешь, четверо друзей пытаются раскусить одного человека — Сашку Новгородцева, нашего современника, 42 года. И каждый из них, как в той басне про слона и слепцов, тянет одеяло на себя: хвастун Валентин, вспыльчивый Михаил, галантный Игорь и холодноватый Вениамин. Каждый свой Сашку лепит, факты перевирает, да и вообще — кто ж их разберет, где правда, а где вымысел. Но вот что удивительно —