Антонио всегда был предметом зависти и восхищения в своем маленьком городке. Его неотразимая внешность и обаяние создавали вокруг него ауру идеального любовника, и женщины буквально падали к его ногам, мечтая о взаимной любви. Казалось, что ему всего лишь стоит захотеть, и весь мир будет лежать у его ног. Но однажды Антонио решает связать свою судьбу с Барбарой, и их союз вызывает бурю эмоций
Элен, в потёртой шубке с лисьим воротником, тушит «Gauloises» о кирпич стены заведения *La Nuit Blanche*. Её клиент-бухгалтер Жан-Поль, ёжась от ноябрьского ветра, бормочет: «Ты точно из Бордо? У тебя акцент... как из Марселя». Она резко обрывает: «За 200 франков я хоть с Луны буду, *chéri*». В это время в Риме Джулия в платье с оторванной блёсткой торгуется с моряком-греком у фонтана Треви:
Знаешь, иногда смотрю на все эти истории про отпуск и думаю — а мы вообще понимаем, что такое отдых? Вот смотри: три истории, смешные до колик, но в каждой — такой знакомый абсурд. Первая — про этого Энрико, который, нагулявшись вдоволь, вдруг решил: "Все, теперь буду примерным мужем на вилле!" Только жена Джулиана, видимо, решила: "Не, дорогой, так скучно". И подкидывает ему
Знаешь, есть в этой истории что-то до дрожи знакомое. Вот смотри: мать-одиночка, Леа, вцепилась в последнего сына как в спасательный круг. Работает в лотерейной конторе — ирония-то какая! Целый день цифры, случайности, а сама пытается жизнь сына превратить в предсказуемый учебник. Каждый её шаг — гиперопека, запреты, вечное «не ходи-не трогай-не дыши». Смешно? Может быть. Но сердце-то ноет — ведь
Вот, что получилось: --- Знаешь, иногда смотришь кино — и будто наяву переживаешь весь этот бардак из чувств. Вот как в той истории, где семья вдруг получает гору денег, а потом… Ну, ты понял. Сначала все такие: «Ура, мы спасены!», а через пять минут уже грызутся как голодные псы. И ведь самое мерзкое — не сами ссоры, а то, как родные люди вдруг становятся чужими. Будто деньги — это зеркало,
Знаешь, есть одна история, которая меня до сих пор цепляет. Девчонка, Либера — дочь ссыльного анархиста, пытается как-то устроить жизнь в этом безумном мире. Встретила парня, Матео, закройщика — вроде бы тихий, семейный мужик, мечтает о стабильности. Ну, думаешь, может, и правда получится — дом, дети, обычная жизнь? Ан нет! Страна-то вокруг горит, фашизм прёт как чума. А она ведь не из тех, кто
Представьте: Сицилия, старинная вилла, а вокруг — вся эта большая семья, вечно с важным видом и разговорами о «семейных традициях». Собрались, как водится, почтить память отца Нино — ну вы знаете, эти их ежегодные поминки с бесконечными тостами и притворными улыбками. И вот, когда все уже начали зевать от скуки, врывается она — тётя Четтина. Боже, эта женщина! Всё в ней — от смеха, громче
Знаешь, иногда натыкаешься на старые фильмы — и будто находишь забытый сундук с драгоценностями. Вот эта картина... Боже, как же там Италия! Не та туристическая открытка, а настоящая — с треснувшими стенами, запахом кофе из забегаловки и людьми, которые кричат через весь рынок. Помню, как после просмотра мне дико захотелось бросить всё и уехать в какой-нибудь Тосканский городишко. Хотя бы на
О, этот фильм! Помню, как впервые наткнулся на него поздно вечером — думал, «ну, старое кино, посмотрю на пять минут и выключу». Ан нет! Затянуло так, что к полуночи я уже под одеялом сидел, глаза в экран впились, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Представь: симпатичная учительница приезжает в какую-то глухую деревушку, а там всё не слава богу. То ли люди там странные, то ли воздух какой-то
О, этот старый фильм про волшебных созданий! Помню, как впервые наткнулся на него поздно вечером – кадры такие потрёпанные временем, будто сама плёнка шепчет: "Эй, посмотри на меня, я ведь тоже когда-то была новинкой". Эти кукольные персонажи... Ну вы понимаете, сейчас-то все привыкли к компьютерной графике, но там же совсем другая магия! Каждая сцена словно вырезана из детской книжки,
Знаешь, иногда натыкаешься на старые фильмы, которые будто ловят тебя за горло и не отпускают даже спустя годы. Помню, как впервые увидел эту ленту — чёрно-белые кадры, лица крупным планом, и эта тишина между репликами, от которой мурашки бегут. Три истории, три судьбы, переплетённые так, что к концу аж дыхание перехватывает. То ли драма, то ли притча, а может, крик в пустоту — до сих пор не
Ох, если бы ты знала, как я влюбился в эту историю! Ну помнишь, там, где героиня такая... эдакая смесь элегантности и безумия? Боже, как же она меня зацепила — не персонаж, а огонь! До сих пор вспоминаю сцену с тем зонтиком на фоне дождя: кадры будто акварелью прописаны, а музыка — прямо мурашки по коже. Честно, после первого просмотра я два дня ходил как в тумане. Все думал: как они, черти, в
Знаешь, когда смотришь истории про тех самых ребят в мундирах — ну, тех, что всегда на передовой, — иногда ловишь себя на мысли: а как они вообще выдерживали всё это? Вот, например, есть там один генерал… Боже, этот взгляд! Каменное лицо, но в глазах — целая буря. И ведь ведет за собой этих парней не как винтики в системе, а будто старую, потрёпанную, но верную гитару — бережно, но жёстко. А эти