В сердце современного мегаполиса, где улицы дышат тревогой, а закоулки скрывают мрачные тайны, начинается история, полная опасностей и неожиданных поворотов. События разворачиваются в районе, где преступность и беззаконие стали привычной частью повседневности. Здесь правят страх и недоверие, и даже полиция предпочитает обходить эти места стороной. Однако возвращение одного человека меняет всё. Он
Оксана моет полы в кафе возле киевского вокзала, когда находит в подсобке старую коробку с фотографиями. На снимке — девушка с родинкой над губой, как у нее. "Це ж я? — шепчет она, переворачивая карточку. — *Дарина, 1989 рік. Святошин*". В тот же вечер она едет в хрущевку на Оболони, где соседка-пенсионерка вспоминает: "Твоя матір працювала на шинному заводі. Перед смертю віддала
Сергей и Олег сидели на скамейке возле заброшенной котельной, делили пачку «Примы». Сергей стряхнул пепел на ржавые гвозди, торчащие из доски: «Там три ящика с мясом, на складе у ворот. Говорят, сторожа нет». Олег ковырял кроссовком лужицу мазута: «А если опять как в прошлый раз? Менты приперлись, еле ноги унесли». Договорились на завтра — 4 утра, когда водители грузовиков спят в кабинах под
Максим, 27 лет, живет в общаге на левом берегу Киева. Каждое утро он толкается в переполненном метро до офиса на Крещатике, где чинит компьютеры в старой фирме «Техноленд». Вечером в подземном переходе возле Майдана покупает чебуреки у бабушки Люды, которая всегда спрашивает: «Опять один? Жениться пора, а не железки ковырять». В пятницу пьет дешевое пиво с соседом Вовой в дворе под треск детских
Марина, бариста в кофейне на площади Рынок во Львове, каждое утро выставляла на прилавок вазу с черничными маффинами. Олег, фотограф, брал эспрессо «на вынос» и садился за столик у окна, протирая объектив салфеткой с логотипом заведения. «Опять эти зерна из Гватемалы? — спросил он, сморщив лоб. — Кислинка режет». Она потрогала брелок в форме чашки на связке ключей: «Попробуй добавить сахар. Или
Марія, старшокурсниця з потріпаними кінчиками волосся, що постійно пахли формаліном, зустріла Олега у лабораторії Інституту біології на вул. Залізничній. Він, новенький з Харкова, розбив колбу зі зразком водоростей, коли намагався відрегулювати мікроскоп лівою рукою — права була в гіпсі після футболу. *"Ти ж не з тих, хто вірить, що мохи можуть передбачати погоду?"* — засміялась вона,
Сергей, приехавший из Киева на похороны бабушки, копался в её кладовке среди старых чемоданов и банок с вареньем. Нашел потёртый конверт с фотографией 60-х: мужчина в тельняшке стоит у знака «Одесса-порт», на обороте — «Всё для Лены». В ящике комода завалялась латунная шкатулка с треснувшей эмалью, внутри — ключ от сейфа и чековая книжка швейцарского банка. «Хрень какая-то, — бормотал он, вытирая
В дождливом Киеве, возле станции метро «Левобережная», 23-летний электрик Максим Шевченко случайно сталкивается с Алёной, студенткой-медиком, роняя её сумку с конспектами. «Чёрт, извини, я…» — бормочет он, подбирая мокрые листы с диаграммами сердца. Алёна, поправляя очки в синей оправе, смеётся: «Тебе бы провода чинить, а не людей пугать». Они замечают одинаковые браслеты из дешёвой пластмассы —
Олег, водитель маршрутки из Киева, въезжает с семьёй в московскую квартиру на Тверской. Его жена Ирина сразу лезет проверять холодильник: «Сметана 120 рублей? Да у нас вдвое дешевле!» Дочь Аня спорит с новым одноклассником Васей из-за «Крыманаш» в сочинении, сын Тарас пытается подключить украинский роутер к местному интернету — без толку. По соседке Галине Петровне, которая стучит по батарее
Наталья, хирург из Киева, возвращается в родной провинциальный городок после развода. Её сын Андрей, 14 лет, таскает коробки с книгами в бабушкин дом — обои в мелкий цветочек, треснувшая теплица во дворе. "Здесь даже интернет еле ловит", — бормочет он, пиная ржавую банку у забора. В районной больнице, где теперь работает Наталья, очередь у кабинета: пенсионерка с давлением, подросток со
Представляешь, Лизе пришлось уйти из дома после жаркой ссоры с мужем. Наговорила лишнего, наверное, но кто в пылу скандала считает слова? А наутро брат мужа нашёл её в лесу — без сознания, вся в царапинах. Как она там оказалась? Даже представить страшно. Очнулась — и ничего. Ни имени, ни прошлого. Пустота. Теперь приходится заново учиться жить. Муж Борис — будто чужой. Говорит, мол, мы семь лет
Вот, попробую пересказать эту историю так, будто делюсь с приятелем за чашкой кофе. Знаешь, иногда такие судьбы встречаются — будто жизнь специально крутит людьми, как кубик Рубика. Представь: 1977-й, жаркое лето, все эти лозунги о морали висят в воздухе, как надоедливая мошкара. Катя — юная пловчиха, этакая «золотая девочка» из провинции — едет в международный лагерь. Спорт, дружба народов, а
Представляешь, есть такой сериал, где всё крутится вокруг двух безумных наркобаронов — наш, российский, Константин Олейник, и его заклятый враг из какой-то выдуманной азиатской страны, Фарад Батыров. Ну, типа Хаджестан, что-то вроде условного Таджикистана, но с кучей гор и, наверное, бесконечными разборками. И вот Олейник, видимо, достал уже этот вечный спор с поставщиком — берет и решает
Знаешь, иногда кажется, что зло может годами прятаться за ширмой благополучия — пока не придет расплата. Вот сюжет, от которого мурашки: сына бизнесмена Викентия и его охранника Белова в чемодане кидают за убийство отца. А суд? Да просто штампует приговор, будто конвейер. И ведь прокурор Гербер — тот самый, с ледяными глазами и дорогим костюмом — прекрасно знает, кто настоящий заказчик! Но вместо
Знакомо, правда? Город как город — такие же серые офисы, кафешки на каждом углу, толкучка в метро по утрам. Вроде бы все просто: люди встречаются, влюбляются, ругаются из-за мелочей, пытаются поймать за хвост свое счастье. Ну, как обычно. А вот если приглядеться... Ой, тут-то и начинается самое интересное! За этими аккуратными шторами многоэтажек, за улыбками в соцсетях прячутся такие истории,