Джейк Морроу, пятнадцать лет, каждое утро пробирается через заросший бурьяном пустырь к заброшенной шахте «Блэкстоун» — там он сбрасывает в ржавую цистерну пробирки с водой из ручья, который странно пенится. Его соседка Лия Вандер, в джинсовой куртке с выцветшим патчем анархистов, ловит его на месте: «Ты тоже видел, как олени у плотины слепнут?» Они договариваются проверять лес вместе, но
Козимо вскидывает дробовик, ствол упирается в потрескавшуюся штукатурку сарая. За окном — сицилийские холмы, выжженные августовским солнцем. «Ты совсем крышей поехал, — Стефано щелкает зажигалкой, сигаретный дым смешивается с запахом овечьего навоза. — Папаша завещал *обеим*: и тебе с твоей слепотой, и мне с долгами». Старший брат тычет пальцем в желтый конверт на столе — там результаты
Людвиг, рыжий ёжик в потертом пиджаке, чинил сломанный будильник в мастерской бабушки Асмик на окраине Еревана. В комнате пахло машинным маслом и сушеным базиликом, а за окном гудели маршрутки, объезжавшие ямы на улице Арама. «Опять исчезли шестеренки из коробки, — проворчала Асмик, разбирая старый радиоприемник. — Сходи к Давиду, пусть даст кофе в долг». Давид, енот с татуировкой «1915» на
В приморской деревне Кебунлават Сискиа, младшая сестра Рахмана, натыкается на коробку с куклами-ваянг в разрушенном храме за рынком. "Не трогай их, они же видят сквозь ткань", — бормочет продавец сате, перекрещиваясь, когда она проходит мимо с находкой. Рахман, механик в гараже с выцветшей вывеской "Бенгил Мотор", замечает, что двигатели машин, которые он чинит, внезапно
В прибрежном городке Бретани 17-летний Эмиль, чиня мопед в гараже отца, натыкается на обветшавший дневник деда-рыбака. Записи обрываются на фразе: *«Они двигаются в тумане, как тени от маяка»*. На следующий день, забравшись на заброшенный маяк с подругой Луизой, он замечает трещину в стене, из которой сочится черная смола. «Это не обычная грязь, — царапает ее ножом Луиза, — пахнет медью… как
Ручик, 17 лет, таскает ящики с манго на рынке в Джамшедпуре. Каждое утро он протирает потертый фотоаппарат отца — единственное, что осталось после аварии на рикше. «Слушай, Ручик, если не заплатишь за аренду ларька до завтра, вышвырну твои коробки в грязь», — хрипит Бабу-бхай, владелец лотка с паанами, жуя табак. По вечерам парень пробирается в заброшенный кинотеатр «Шахин», где на старом
Раджеш крутит руль старенького желтого «Амбассадора», объезжая выбоины на улицах Мумбаи. В бардачке валяется чек за ремонт сцепления, который он не может оплатить уже две недели. Его жена Шанти звонит третий раз за утро: «Дети просят новую форму, а в холодильнике только вчерашние доса». Пассажирка в сари, пахнущем жасмином, сует ему смятые рупии: «На вокзал, быстрее! Мой поезд через 20 минут». На
Раджив Шарма, 27 лет, каждое утро пробирается через толкотню рынка Кроуфорд в Мумбаи, чтобы успеть к открытию биржи. Его потёртый кейс с бумагами пахнет карри — вчера сестра Аша положила туда ланч-бокс, не спросив. В зале трейдеров, где вентиляторы гоняют липкий воздух, он шепчет брокеру Викраму: *«Продавай Tata Steel сейчас, иначе к вечеру будем есть рис без овощей»*. Дома, в трёхкомнатной
В джунглях возле деревни Джхари 17-летний Рави натыкается на старую пещеру с фресками, изображающими тигра с тремя клыками. Его подруга Мира, дочь местного рыбака, пытается отговорить: «Там же ловушки браконьеров!» — но он пролезает через трещину в камне. Внутри — ржавый медальон с гравировкой «Амарапура», а под ним карта с отметкой у реки Нарада. Тем временем старик Шанкар, бывший лесничий,
Марко, бывший инженер из Турина, после аварии на мотоцикле перестал восприниматься окружающими — голос не слышат, взгляд скользит мимо. Он снимает комнату в старом доме на via Cernaia, где окна заклеены газетами от света. Каждое утро записывает наблюдения на диктофон: *«Полицейские у кафе «Гарибальди» снова брали взятки… Паоло, владелец, передал конверт»*. Врач в клинике Сан-Луиджи, просматривая
В Неаполе, на узкой улочке возле порта, 32-летний механик Марко чинит старый Fiat Punto, пока его сестра Лючия разгружает коробки с кальмарами на рынке Пескерария. У них долги: мать в больнице, а кредиторы из банка BNL звонят каждое утро. «*Non posso più aspettare, quei bastardi ci soffocano*», — бросает Марко, вытирая руки промасленной тряпкой. Ночью он крадёт ключи от склада у своего босса,
Марко, владелец бара *Al Tramonto*, каждое утро вытирал стойку, заляпанную пеной от капучино. Его друг детства Лука, вечно в потёртой кожанке, ворчал: «Снова эти туристы оставили мусор у фонтана». На углу via Roma София, дочь аптекаря, рылась в коробках на чердаке старого дома — нашла конверты с письмами 70-х, адресованные её покойной бабушке. «*Signora Эмилия, ваш муж знал о ребёнке?*» —
