Представляешь, сидит этот Ларри — обвиняют его в убийстве, а он выдаёт такую историю, что хоть святых выноси. Ну типичный бабник, да? Жена у него — богатая, умница, душу в него вкладывает, а он... Ну ты понял. То с секретаршей глазки строит, то на вечеринках за чужими юбками залипает. А она всё терпит, верит, что одумается. Честно, иногда кажется — да брось ты ему верёвку, пусть вешается! Ан нет.
Знаешь, есть такие фильмы, от которых сердце замирает даже спустя годы? Вот как та история о цыганке с огненным нравом и солдате, что влюбился в неё без памяти… Помнишь, у Мериме же была эта новелла — страсть, ревность, роковая любовь под жарким испанским солнцем. Так вот, в одной из экранизаций (не буду называть какую, ты и так поймёшь) это всё оживает так, что аж мурашки. Кажется, будто камера
Знаете, как иногда в кино показывают этих важных чиновников, которые приезжают «проверять обстановку»? Ну, типа, с серьезными лицами, бумагами под мышкой… Так вот, в одном фильме (старом, черно-белом, кажется) они вообще опозорились по полной! Там эти делегаты из конгресса вломились в армейскую часть — мораль, мол, проверять, дисциплину. А в итоге сами в такие дурацкие ситуации попадают, что хоть
Знакомьтесь, Слик Новак — офицер с лицом, будто вырубленным изо льда, но с глазами, которые всё ещё верят в людей. Его командируют в Нью-Йорк — типа, собирать деньги для госпиталя моряков. Ну, вы понимаете: благотворительные речи, фальшивые улыбки светских львиц... И тут — бац! — она. Сюзан Грив. Поэтесса, которая разбрасывается словами как ножами, а смеётся так, будто ей плевать, что о ней
Представь: два приятеля вернулись домой после всей этой кровавой бойни, а война, кажется, так и не отпустила одного из них. Тот, вроде, физически тут — руки-ноги целы, — но внутри будто что-то переломилось. То он в ярости крушит всё вокруг, то замыкается, словно в скорлупе. Говорят, на фронте такое бывает — мол, «контузия души», но как это объяснить тому, кто не нюхал пороха? А второй-то, его
Знаешь, иногда кажется — вот у человека же всё: муж не последний человек, деньги шуршат, дети здоровые, светские рауты... А внутри — пустота, будто жизнь мимо проходит. Вот и наша героиня из той же оперы. Встречает на вокзале этого Вронского — ну красавчик, конечно, глазами стреляет, — и бац! Как гром среди ясного неба. Тут-то она и понимает: всю жизнь играла роль примерной матроны, а душа-то
Венская ночь хлестала дождем по стёклам, а Штефан Бранд, весь мокрый и нервный, вломился в свою холостяцкую квартиру. Руки дрожали — не от холода, а от той дурацкой дуэли на рассвете, от которой он сбегал, как трус. «Собирай чемодан и шасть из города, пока не поздно», — гнал он себя, швыряя в сумку рубашки и ноты с помятыми углами. Тут старый слуга Джон — весь в морщинах и тихой грусти — суёт ему
Знаешь, иногда натыкаешься на истории, которые будто цепляются за душу когтями. Вот, например, этот врач — Равик, беженец из Германии. Кочегарит в Париже, кое-как перебивается, а внутри... Ну, будто выжженное поле после пожара. Работает, пьёт, цепляется за мимолётные связи — знакомо, да? Как будто жизнь его окончательно выдохлась, превратилась в серую кашу из «пережить ещё один день». И тут —
Знаете, наткнулся я на один старый фильм — там такая история, что волосы дыбом! Представьте: шикарная блондинка из высшего общества, светская львица, а её репортажи только про свадьбы да разводы... Ну и ирония: сама она выходит замуж раз за разом за толстосумов, а те потом *таинственно* отправляются на тот свет. Совпадение? Не думаю! Вот честно, смотрю и думаю: "Да как она вообще
Знаешь, как бывает: жизнь подкидывает сюжеты, перед которыми даже голливудские сценаристы пасуют. Вот смотри: женщина, которая когда-то рассмешила пол-Европы своими шутками, получает конверт с золотым тиснением. А внутри — приглашение на свадьбу... собственной дочери. Той самой, которую она в последний раз видела, когда та на руках у нянек пускала пузыри. И ладно бы просто встретиться — так нет,
Представляешь, май 1945-го, война только закончилась, а поезд Москва–Владивосток уже несётся через бескрайние степи. В купе — капитан Лаврентьев, весь такой затянутый в форму, будто парадный портрет, и Зина, агроном с упрямым взглядом и руками в земле по локоть. Сначала они друг друга терпеть не могли: он ворчал про «учёных фантазёров», она крутила глазами на его армейскую чопорность. Искры так и
Представь себе: американец Вирджил Смит колесит по Европе с чемоданом фонографов да забавным пёсиком Бличем, который вечно путается под ногами. И вот заносит их в Австрию — страну вальсов, дворцов и, как выяснилось, крайне подозрительных стражников. Парень решил: а что, если впарить фонограф самому императору? Реклама же будет — все газеты взорвутся! Ну и… конечно, его схватили как шпиона.
