Лючия Фаллачи, 23 года, каждое утро открывает кафе *Caffè dell'Oro* на узкой улочке возле моста Понте-Веккьо. Её брат Марко, студент-архитектор, вечно опаздывает на лекции в университете Флоренции, оставляя на кухне недоеденные корнетто. За стойкой Лючия находит забытую клиентом потёртую папку с письмами 1944 года, подписанными именем её прабабки — Элена Риччи. «*Che cavolo…* — бормочет она,
Марта Ковач, модистка из Будапешта, переезжает в Братиславу после смерти тети, оставившей ей крохотную мастерскую на улице Капитульска. В ящике старинного комода с заедающей ручкой она находит пачку писем 1940-х годов на венгерском, адресованных некой Илоне Балог. Соседка Юлия, продавщица из гастронома «У трёх дубов», замечает: «Тут каждый камень шепчет, если уши подставить». Марта чинит
В старом киевском районе Подол, возле заброшенного склада с облупившейся краской, Ольга, бывшая инженер-электрик, ковырялась в проводке сигнализации. Её подруга Ира, парикмахер с татуировкой дракона на запястье, ждала у входа, притворяясь, что разговаривает по телефону. «Там еще три минуты, — бросила Ольга, вытирая пот со лба рукавом. — Если Валя не притащит кофе, я сама её придушу». Валя,
Лия Мартин, 27 лет, втискивается в угол задней комнаты кафе *Bean & Wire* на окраине Чикаго. Её пальцы мечутся по клавишам потрёпанного ноутбука с наклейкой «404: Soul Not Found», пока в основной зал доносится шипение кофемашины. «Смотри, Nexus Corp снова лезет в муниципальные камеры», — бросает она Карлосу Ривере, своему напарнику, который разбирает пистолет за стойкой с сиропами. Он, бывший
Такуми, рыбак с шершавыми от верёвок ладонями, опрокинулся за борт во время внезапного шторма. Волны выбросили его на каменистый берег, где пахло гниющими водорослями и жжёной резиной от старого буя. Первой, кого он увидел, была Саори — девушка в выцветшем жёлтом дождевике, копавшаяся в сетях с дорадо. «Ты из города?» — спросила она, не отрываясь от узлов, — «Здесь телефоны не ловят. Даже если
Лена, бывшая юристка из Чикаго, переезжает в тесную квартиру на окраине Бостона с псом-ретривером Чарли, который грызёт всё — от дивана Ikea до проводов ноутбука. Её сосед снизу, Томми, автомеханик с татуировкой «Mazda» на предплечье, угрожает жалобой в управление домом из-за ночного лая. «Твой пёс — как дрель в три утра, — бросает он, перегораживая дверь мусорным баком. — Или ты его успокоишь,
Серега Громов, в потёртой куртке с оторванной молнией, закидывает мяч в кольцо во дворе школы №14. Мяч со свистом врезается в окно кабинета химии — звон стекла, запах йода из разбитой банки. «Ты чё, балда?!» — кричит Петька, пряча руки в карманы ватника. Учительница Марья Ивановна, стирая с доски формулы, оборачивается: «Опять ты, Громов? Жди звонка родителям!» Дома мать Сереги, Анна Петровна,
Ли Мин, худощавый мастер по росписи шелка, каждое утро поднимался по каменным ступеням к мастерской у подножия башни. Его пальцы вечно запачканы индиго и киноварью — краски для узоров, которые, по слухам, отводили беды от жителей деревни. «Семь лепестков на востоке, три волны на западе — иначе дождь смоет чернила до заката», — бормотал он, поправляя свиток с эскизом, пока соседка-торговка А-Хуа
Лейла Мартинес, 22 года, моет посуду в кафе на углу 5-й авеню и 34-й улицы. Запах жареных кофейных бобов смешивается с хлоркой от чистящего спрея. По вечерам она рисует мелом символы на стене заброшенной церкви в Бронксе — треугольники с перекрещенными стрелами. Там же находит Джейкоб Реннер, бывший морпелс с татуировкой «Psalm 91:11» на шее. «Ты видела их крылья? — спрашивает он, разворачивая
Изуку Мидория прячется в заброшенном доке Йокогамы, заваленном ржавыми контейнерами и обрывками рекламы прошлогодних геройских турниров. Рядом — Кацуки Бакуго, чинящий прожженный костюм паяльной лампой, и Шото Тодороки, разогревающий консервы левой ладонью. «Ты уверен, что старый комбайн всё ещё работает?» — Шото тычет вилкой в хлопья тунца. «Спроси у этого идиота», — Бакуго бросает гаечный ключ
Канаде, девочка в круглых очках, каждое утро поливает герань на подоконнике ветхого дома, сложенного из обломков бетона и ржавых балок. Городок, где она живет, напоминает коллаж: облупившаяся краска на стенах соседствует с яркими граффити, а вдалеке всегда виден сломанный мост. Однажды, возвращаясь из магазина с пакетом рисовых шариков, она слышит звуки трубы, доносящиеся со школы. На крыше,
Патрик Морроу, худощавый механик с татуировкой кенгуру на запястье, чинил разбитый грузовик у гаража в городке Баркерс-Крик. Его сестра Линн, в растянутом свитере и с пачкой сигарет в кармане джинс, кричала из кухни: «Суп остынет, если будешь копаться с этим мотором до ночи!» Он отмахивался гаечным ключом, бросая взгляд на ржавый почтовый ящик — там лежало письмо от отца, который исчез пять лет
