Кирилл приезжает в Томск после пяти лет учебы в Питере. Встречает Лену у облезлого киоска «Свежая выпечка», где она покупает пачку «Беломора». «Ты же не курила», — хмурится он, поправляя рюкзак с оторванной лямкой. Она пожимает плечами: «Завод закрыли, мать на пенсии. Курю, чтоб бабушка не воняла самогоном из кладовки». Вечером на заброшенной стройке у реки Денис, теперь электрик с перебитыми
Кирилл, слесарь с завода «Северный», находит в кармане старой куртки ключ от неизвестной квартиры. В тот же день Анна, продавщица из круглосуточного магазина на улице Гагарина, замечает, что из её почтового ящика пропали квитанции за свет — вместо них лежит смятая записка: *«Ты всё ещё не там, где надо»*. Они пересекаются у подъезда дома №17 на Ленинградской: Кирилл пытается открыть дверь
Аня, Катя и Марина топят печь в старом доме на окраине Твери. Аня возвращается с ночной смены в магазине «Рассвет», пахнет замерзшей картошкой и дешевым табаком. Катя развешивает на веревке промерзшее белье, ворчит: «Опять кипятильник сожгла, провод весь черный». Марина, не отрываясь от экрана телефона, ищет билеты в Питер — на тумбочке у кровати лежит открытка с Невским проспектом, подарок
Вика, девятнадцатилетняя приезжая из Подольска, устроилась сиделкой к Тамаре Сергеевне — бывшей актрисе с согнутой спиной и резким голосом. Квартира на Арбате: потрескавшиеся лепные потолки, шкаф с флаконами советских духов, вечно запотевшее окно во двор-колодец. Каждое утро начиналось с перебранки из-за каши: «Опять комки, ты её мешала железной ложкой? Я же говорила — деревянной». Вика прятала
Ольга, оператор колл-центра в промзоне Подольска, в семь утра допивала холодный кофе с сахарным осадком. На экране всплыл вызов: детский голос, прерываемый всхлипами: *«Тетя, тут папа на полу… Он не двигается»*. За окном лил дождь, в наушниках гудели помехи. Ольга, перебивая стандартный скрипт, спросила: *«Какой номер на холодильнике?»* — мальчик назвал адрес на улице Текстильщиков, 14. Коллеги
Игорь, 13 лет, живет с отцом Виктором в полуразрушенном доме на окраине Нижнего Тагила. Треснутые окна забиты картонками, запах плесени смешивается с вонью от керосинки. По вечерам Виктор учит мальчика мастерить ловушки из проволоки: *"Смотри, тут петля затягивается сама, если потянешь"*. Игорь собирает в лесу жуков, складывает их в банки, но отец запрещает уходить дальше старой вышки.
Сергей, водитель с обветренным лицом, разгружал коробки в подсобке магазина «Рассвет» на окраине Твери. Заметил, что две палки салями из партии не сошлись по весу — вместо положенных 300 грамм едва набралось 200. «Опять левый товар, — проворчал он, тыча пальцем в накладную. — Смотри, Марина, тут как всегда твои циферки плавают». Кассирша, не отрываясь от телефона, бросила: «Не мое дело, звони
В Ленинграде, зимой 1942-го, Мария Семёнова, вдова в рваном пальто, стоит в очереди за хлебом. Её дочь Аня, 8 лет, рисует углём на обойном клочке танки и самолёты. В коммуналке на Невском, 32, соседка-студентка Лида греет чайник на печке-буржуйке: *"Кипяток есть, а сахара – как в сказке"*. Мария обменивает сережки покойной матери на банку тушенки у солдата с перевязочным пункта. Вечером
В хрущевке на окраине Нижнего Новгорода 34-летний электрик Сергей Малышев находит в почтовом ящике конверт с фотографией своей дочери-подростка Кати, снятой через окно школы. На обороте — пятно от подсолнечного масла и номер телефона. «Ты ж за газ не платил три месяца, — бормочет он, разминая в руках счет за коммуналку, — причем тут Катька?» Вечером, пока жена Марина разогревает борщ, Сергей
Лиза, 22 года, приехала из Твери с потрёпанным чемоданом, где между вещами затерялась фотография школьного театра. Поселилась в общежитии на окраине Москвы — комната с треснувшим зеркалом и соседкой-студенткой, которая по ночам печатала курсовую на старой «Самсунг». Утро начинала в кафе «Веснушки»: разливала латте менеджерам с покрасневшими глазами, прятала в карман чекушки с чаевыми. «Ты вчера
Сергей приезжает в Братск ранним утром, автобус бросает его у облупленной остановки с рекламой завода «Сибирь-металл». В кармане — смятая фотография 1990 года: он, брат Дима и отец на фоне гаража с ржавым «Москвичом». Дмитрий теперь работает слесарем в том же цеху, живет в отцовской двухэтажке. Встречаются у ворот: Дима в засаленной спецовке мнет в руке ветошь, щурится. «Чего приперся?» —
Сергей сплюнул в лужу у входа в трактир «У Гришки», поправляя рваный картуз. На фабрике за Солянкой недоплатили — опять счетовод с тухлой ухмылкой бросил: «Жди следующей пятницы, щенок». Мать кашляла за перегородкой, требуя чаю с малиной, а сестра Маша, вернувшись с рынка, сунула в руку черствый калач: «Клык спрашивал тебя утром. Сказал, заклад принес — иль сам придешь, иль ноги выбьет». В
