Настя, бухгалтер в строительной фирме, каждый вечер задерживалась допоздна, пока Сергей, гитарист в пивном баре «Каморка», разбирал аккорды в их однокомнатной хрущёвке. Квартира досталась от его покойной бабушки — обои с цветами давно облезли у телевизора, где он смотрел хоккей. "Ты опять не вынес мусор?" — спросила она в четверг, поднимая с линолеума обёртку от пельменей. Он, не
Алиса, в замызганном фартуке с пятнами акварели, каждый вечер протирала кисти в раковине хрущевки. Сергей, пахнущий машинным маслом, ставил на стол банку тушенки: «Опять эти каракули? Вчера Машка из 5«Б» мать звонила — говорит, ты детям про каких-то импрессионистов вместо программы трещишь». На подоконнике сохли этюды с покосившимся гаражом за домом — единственное, что она писала с натуры. Когда
Алексей, плотный мужчина в очках, каждое утро чинит протекающий кран на кухне, пока Ирина, его жена, помешивает борщ в кастрюле с отколотой эмалью. Их дочь Катя, пятнадцать лет, вяло переписывает уравнения в тетрадь, закатив глаза на предложение помочь по хозяйству: *"Пап, я же после контрольной"*. В комнату с обоями в мелкий цветочек въезжает Алина, студентка-химик с синими волосами, —
Сергей Морозов, бывший десантник с шрамом через левую бровь, рылся в ржавых ящиках у заброшенного химзавода «Прогресс». Холод пробирался под куртку, пахло горелой резиной. В кармане — смятая фотография сестры Ани: рыжие волосы, смех в кафе «Лира». Информатор, щурясь на зажигалку, бросил: «Её последний след — подвал клуба на Лермонтова, 12. Там теперь крысы да ставки на смерть». Ночью Сергей
Марина, бывшая медсестра из Новосибирска, приезжает в захолустный городок под Томском, чтобы забрать 12-летнюю Лену — дочь от погибшего мужа Дениса. Вместо документов на опекунство получает конверт с фотографией Лены у подъезда школы, где треснутые ступеньки засыпаны снегом. "Тебя ждали вчера", — бросает секретарша в кожаном плаще, не поднимая глаз от компьютера. В квартире Дениса
Марина, учительница 34 лет из провисшего вологодского микрорайона, каждое утро заклеивает трещину на окне школьного кабинета скотчем. Ее ученик Витя, в рваных кроссовках 45-го размера, рисует мелом на парте корабль: «Мамка вчера с мужиком опять ругалась — не до уроков». На перемене Марина разогревает в учительской гречку из контейнера, пока директор Семен Игнатьевич тычет пальцем в акт проверки:
Игорь, механик из автосервиса за «Ашаном» на Ленинградке, обнаружил, что его рыжий кот Мурзик исчез из квартиры. В подъезде пятого дома он нашел ошейник с колокольчиком возле мусоропровода, пахнущего прокисшим борщом. Соседка Людмила, в бигудях и халате с кофейными пятнами, буркнула: «Васька из 56-й квартиры вчера с какими-то типами в чёрных куртках возился — может, видели». Игорь расклеил
Жуи, парень лет семнадцати, каждое утро начинал с того, что таскал воду из колодца у старой шелковицы. Отец, кузнец Чжан, ворчал: «Опять заснул у горна? Мечи сами себя не выкуют». В мастерской пахло обожженной глиной и маслом для закалки. Однажды, разбирая ржавые клинки в углу, Жуи наткнулся на амулет с треснувшим нефритом — внутри мерцал сизый огонек. «Выбрось эту рухлядь», — хрипел Чжан, но
Лин, 19 лет, протирает стаканы в кафе возле вокзала Хуа Ламфонг. Тряпка пахнет прокисшим лимоном — хозяин экономит на моющем средстве. В кармане дрожит телефон с уведомлением о долге за общежитие. Под прилавком, между пачками сахара, она находит деревянную шкатулку с треснувшим зеркальцем внутри. «Кхун Ноп, вы это теряли?» — кричит она коллеге-бариста. Тот щурится, перебирая бусины на браслете:
Алина, в потёртом синем халате, протирала спиртом стол в процедурной. За окном дождь стучал по кондиционерам «девятки», припаркованной под больницей. В кармане завибрировал телефон: *«Кредит 12 000 грн. Просрочка 3 дня. Звоните 567»*. Она смяла одноразовый шприц, швырнула в урну. «Сколько можно продлевать договор?» — спросила у Максима, хирурга с родинкой над губой. Тот пожал плечами: «Бюджет
Ольга, кассирша из «Семерочки» на окраине Екатеринбурга, трижды за день перепутала цены на творог. Менеджер Андрей, в мятом галстуке с пятном от кофе, тычет пальцем в её живот: «Может, уже декрет оформлять?» Она молчит, поправляет потёртый фартук, замечает, как покупательница в пуховке шепчет подруге: «Видишь, как жизнь ломает…» После смены Ольга идёт в ржавый гараж — там её ждёт Саша, сварщик,
Володя сидел на кухне в хрущёвке на Ленинском проспекте, разминал в пальцах окурок. Из динамика телефона трещала новость про санкции, но он выключил — надоело. На столе лежала квитанция за ЖКХ с красной печатью «Просрочено». «Опять свет отключат», — пробормотал, закидывая бумагу в ящик с гвоздями и старыми ключами. За стеной соседка кричала на кота: «Барсик, блин, слезай с гардины!» Володя достал
