Олег застрял в пробке на Оболони, вспоминая, как Ира вчера швырнула половник в стену. «Хлеб же просила! Ты даже в магазине не можешь без смартфона стоять?» — её голос трещал, как старый холодильник в их хрущёвке. Он принёс вместо багета круассаны из франковской пекарни — «понты дороже мира», фыркнула она, но съела два, оставив крошки на столе с трещиной от прошлогодней ссоры. На Короленко, 15
Эмир, вернувшись из Стамбула в родную деревню возле горы Коджатепе, застал отца, Хасана, за чисткой старого ружья возле сарая с треснувшими ставнями. "Ты думал, я позволю продать участок под эти бетонные коробки?" — бросил Хасан, швырнув ключи от ржавого трактора в глиняный кувшин. По вечерам Эмир замечал, как соседка Лейла таскает воду из колодца в жестяных ведрах, ее платок пахнет
Оксана, в розовой кофте с выгоревшими локтями, пересчитывала сдачу в пустом магазине «Світанок», когда в дверь вошел Марко. Его кожаная куртка скрипела на поворотах, как старые половицы в доме ее бабки. «Слышь, соль есть?» — спросил он, разминая пачку «Примы» в кармане. Она кивнула на полку, где пыльные банки с огурцами соседствовали с пачками соли «Артемсоль». «Ты ж в Киев уезжал», — выдавила
В Киеве, 2014-й. Пол Манафорт, в смятой рубашке с пятном от кофе, развалился в кресле, затягиваясь сигарой. Его помощник Рик Гейтс листал договоры с печатью «Партия регионов», швыряя в пепельницу окурки. «Флаги не трогаем, меняем заголовки в прессе. Украинцы должны видеть Запад как цирк с клоунами», — бросил Пол, разминая плечо после операции. Через три дня в подвальном кафе Вашингтона Александра
Рикардо, водитель автобуса маршрута 875М в Сан-Паулу, каждое утро объезжал Параи́зополис, замечая, как пассажиры в чёрных платках молча садятся на задние сиденья. «Ты видел их глаза? — спросил как-то старик, вытирая пот с шеи платком. — Они как у рыбы на рынке». Рикардо фыркнул, поправил цепочку с крестом на зеркале, но к вечеру заметил: тени от фонарей на Авенудe Педру Соуза ложились не туда, а
Игорь Семёнов, архивный работник из Питера, копался в подшивках газет 1940-х. В углу зала трещала батарея, а на столе валялись обрывки записок с числами: 1, 1, 2, 3, 5… На одной из страниц «Ленинградской правды» он заметил карандашные пометки — даты обстрелов города, совпадающие с последовательностью Фибоначчи. «Ты что, опять до ночи?» — спросила уборщица Галя, вытирая тряпкой подоконник. Игорь
Оксана, 27 лет, каждое утро протирает столики в маленьком кафе возле вокзала в Черновцах. Её мать, Людмила Степановна, постоянно звонит: «Ты опять в той дыре работаешь? Вон, Танька из 45-й квартиры в Польшу уехала, квартиру купила». Оксана молча смотрит на треснувший экран телефона, пока кофемашина шипит за спиной. По вечерам она рисует в тетрадке эскизы платьев, которые прячет под кроватью —
Фериде впопыхах собирает сына Мехмета в школу, пока на плите подгорает омлет. «Опять без завтрака?» — бросает муж Озджан, листая новости в телефоне. Она не успевает ответить — ребенок проливает апельсиновый сок на новую кофту. В это время Зейнеп на кухне своей хрущевки в районе Кадыкёй кричит на дочь Элиф, которая спрятала дневник с двойкой по математике: «Бабушке покажешь оценки — останешься без
Сергей Михеев приезжает в Усть-Камчатск спустя двенадцать лет, узнав о исчезновении младшего брата Олега. В порту, пахнущем гнилыми водорослями и соляркой, он натыкается на Анну Соколову — теперь она работает в баре «Волна», чистит кальмаров и разливает дешевое пиво. «Ты ж боялся, что это болото засосет навсегда», — бросает она, вытирая руки об фартук с пятнами чернил. Сергей замечает, что на
Линь Сяо, 24 года, раскладывает новые книги на полках магазина «Серая сова» возле станции Цзяньгоу. В кармане её джинсовой куртки завалялась конфета «Белый кролик» — забыла отдать племяннику. Чэнь Юй, заказчик из архитектурной фирмы, заходит купить альбом Хун Хао. Замечает, как она поправляет очки, сползающие на кончик носа: «У вас пятно от чернил на рукаве». Она смущённо прячет руку за спину:
**Первый абзац:** Артём, в потёртой куртке с оторванным карманом, каждое утро пробирался через дворы возле общежития на Профсоюзной. В комнате 305 пахло сыростью, а на столе валялись квитанции за коммуналку. Лиза, его соседка, разогревала суп на электроплитке: «Опять свет отрубят, если до пятницы не скинемся». Максим, парень с третьего этажа, предлагал «дело» — украсть медные провода со стройки у
Хирото заметил, что Рюноске перестал приходить на лекции в токийский университет Кэйо. Вместо этого друг целыми днями сидел в парке Инокасира, уставившись в телефон с треснувшим экраном. «Ты даже не смотришь в глаза, когда говоришь», — бросил Хирото, наливая зелёный чай в бумажный стаканчик из автомата. Рюноске лишь пробормотал: «Они видят сквозь стены» — и показал странное приложение с логотипом
