Марина выгружает чемодан с потёртыми наклейками «Киев-Львов» у дома с облупленными синими ставнями. Отец, Николай, встречает её молча, пальцы в краске от масляных холстов в мастерской. «Ты зачем вернулась? Тут тебе не галереи модные», — бросает он, разглядывая её розовые волосы. На рынке Оксана, в фартуке с пятнами от свёклы, шепчет за прилавком: «Твой Андрей теперь с Соней из шиномонтажа крутит.
Ли Вэй, учитель математики в провинциальной школе на окраине Чэнду, каждое утро аккуратно складывал учебники в потёртый кожаный портфель, пока Сяо Мэй, его жена, жарила во фритюре *ютяо*. «Не забудь купить лампочку для коридора — опять перегорела», — бросала она, вытирая руки о фартук с пятном от соевого соуса. По вечерам они гуляли вдоль канала, где старик-рыбак в соломенной шляпе вечно торчал с
Максим и Ира, студенты из Киева, нашли коробку с царскими монетами в гараже деда на Оболони. В комнате пахло ржавой трубой и жареным луком, а за окном гудел трамвай №18. «Тут полторы тысячи баксов минимум, — Максим стряхнул паутину с червонца 1909 года, — давай через OLX сольём». Ира щелкнула зажигалкой: «А если это ворованное?». Через три дня они тряслись в маршрутке до Троещины, где покупатель
Ли Мин, 28-летний программист с вечным пятном кофе на рубашке, каждый вечер сталкивался с Сяо Юй, 25-летней фрилансером, у плиты в тесной кухне хрущёвки на окраине Шанхая. Он пытался втиснуть свой вок между её банками с ферментированными овощами, ворча: «Если твой баобао сгниёт — выброшу вместе с холодильником». Она в ответ ставила кастрюлю с тофу прямо на его ноутбук, прикрытый кухонным
Рави, лейтенант из департамента Мумбаи, копался в отчетах о серии убийств — жертв находили с отпечатком скорпиона на шее. Его информатор, худой парень в потрепанной футболке, шептал в закусочной возле рынка Кроуфорд: «Ты знаешь, кто за этим стоит. Скорпион не оставляет следов, но пятьсот рупий могут помочь памяти». Дома жена Прия собирала сына Анубхава в школу, бросив через плечо: «Опять
Кирилл Сомов, следователь с облупленным кожаным портфелем, каждый день прокручивал в голове одно дело — убийство подрядчика на стройке в Мытищах. В его кабинете на Ленинградском проспекте пахло пылью и старыми папками: синяя, с пометкой «Дело № 237-Р», валялась под столом, заваленным чеками из придорожного кафе. «Опять кофе из автомата?» — бурчал он, замечая Ольгу Рябову, адвоката из Уфы, которая
Раджеш, водитель старого синего автобуса №47, разминал в пальцах чек на лечение дочери — 2,5 лакха. В закусочной «Матрика» он выпил третий чай из глиняного стакана, когда Амита в жёлтом сари толкнула ему под нос газету: «Фабрика тканей на Калькутта-роуд закрывается. В сейфе — зарплаты рабочим за полгода». Её каблук стучал по плитке: «Ты везешь людей, а теперь перевезешь кое-что потяжелее». За
Эмиль, студент-архитектор из Брюсселя, замечает, что в городе пропадают люди. Всё начинается с мелочей: пустой кофе на скамейке в парке Пятидесятилетия, детский рюкзак у фонтана, забытый телефон в трамвае №81. В кафе *Le Vieux Marché* он сталкивается с Люком, бывшим журналистом, который шепчет: «Ты видел их тени? Они не отбрасывают свет от фонарей». Вместе они отслеживают маршруты исчезновений —
Пракаш, водитель авторикши с потертым сиденьем и треснувшим зеркалом, задел старуху в сари цвета горчицы на узкой улице возле рыбного рынка Мумбаи. Брызги от луж смешались с дождем, когда он выскочил из машины, бормоча: «Бхагаван, она же просто упала…» Тело лежало под фонарем, тень от зонта уличного торговца чаем колыхалась на асфальте. Пракаш сунул старуху в рикшу, прикрыв мешками с луком, запах
Лида, рыжая девчонка в потёртой кожанке, переезжает в пятиэтажку на окраине Питера. Коробки с книгами валяются рядом с холодильником, пахнет свежей штукатуркой. В лифте сталкивается с Артёмом — сосед сверху, в очках с толстыми стёклами, несёт пакет с консервами. «Тут тихо, только трубы по ночам стучат», — бормочет он, не глядя. Вечером Лида замечает: в окне напротив горит свет, силуэт Артёма
Лена замерла у витрины пекарни на улице Кёффештрассе, разглядывая пропавшего брата Микаэля на размытой камере наблюдения. В кармане дрожала записка, найденная в его комнате между страницами потрёпанного томика Гессе: *"Собор, 21:00. Не доверяй гирляндам"*. Из динамиков кафе лилась искажённая версия *"Stille Nacht"*, а продавец с сизым лицом выкрикивал: *"Лебкухен без
Максим, менеджер из офиса на Тверской, три дня не замечал, что жена Ольга перестала ставить ему утренний кофе в термос. Всё вскрылось в среду, когда она, собирая чемодан с потрёпанной розовой косметичкой, бросила: «Ты даже не спросил, почему я неделю сплю на диване». Он попытался ухватить её за рукав халата, но она вырвалась, оставив на столе ключи от квартиры в новостройке у метро «Ботанический
