Чжоу Сяотун, 27 лет, в синем фартуке с нашивкой в форме облака, каждое утро разбирала в шанхайском детсаду кубики, испачканные акварелью. Ее коллега, старуха Ван, ворчала: *"Опять Линь Ци сломал машинку — ты ему слишком потакаешь"*. Вечерами Сяотун задерживалась, склеивая пластмассовые колеса суперклеем, пока мигала неоновая вывеска прачечной через дорогу. В приложении для знакомств она
Сакура, 27 лет, каждое утро разливает эспрессо в крошечном кафе «Котобуки» возле станции Сибуя. Её клиент — Хирото, сын владельца сети отелей, в помятом пиджаке отсиживается за третьим стаканом раф-кофе, прячась от секретаря отца. «Вы же не скажете ему, где я?» — бормочет он, разглядывая потёртую этикетку на сахарнице. Сакура смеётся, махая тряпкой над стойкой: «Только если вы достанете билеты на
Рави, в потёртой куртке с выцветшим логотипом студенческого профсоюза, толкал листовки в руки пассажирам на станции «Чаттапати Шиваджи». Его соседка Прия в это время спорила с деканом в кабинете, заваленном папками с надписью «Комитет по этике»: «Вы закрываете столовую из-за долгов, а сами расширяете парковку для машин преподавателей?» — её рука сжала квитанцию за неоплаченный семестр. Вечером
В Рио-де-Жанейро, на пыльной улице Санта-Тереза, 17-летний Лукас обрывает звонки сестры Каролины, которая не вернулась после вечеринки в клубе «Кайша». Он находит её розовый рюкзак у ларька с жареной пастелем — внутри смятая записка: *«Не ищи. Это дороже меня»*. Соседка-старуха, выносящая мусор, бормочет: «Она с тем рыжим на мопеде уезжала… Гаспар, кажется». Лукас пробирается в заброшенный
Кай, 19 лет, каждое утро разгружал ящики с авокадо в бэк-руме кафе "Горячий цикорий" в Сан-Франциско. Запах пережаренных зерен смешивался с ароматом его дезодоранта-спрея, который он купил в автомате на станции Пауэлл-стрит. На потрескавшемся айфоне 6S — селфи с матерью: последнее фото перед её исчезновением в 2017-м. «Ты опять пялишься на ту картинку?» — хрипел шеф-повар Марко, вытирая
Тан, старшеклассник из глухого района Бангкока, каждое утро перед школой заворачивает в газету жареные рисовые шарики с креветочной пастой. Его соседка Мэй, дочь владельца лавки с амулетами, постоянно подкалывает: «Опять везешь этот вонючий завтрак? Призраки от тебя сбегут». Они не знают, что в заброшенном храме Ват Сакет за кирпичной стеной уже неделю шевелится тень с обгоревшими краями одежды.
Чжоу Сяо, 24 года, работает бариста в кафе «Старый дуб» на окраине Чэнду. Каждое утро в 8:15 Линь Цзян, парень в потертой кожаной куртке, заказывает латте с двойной порцией корицы и садится у окна, утыкаясь в ноутбук. «Ты опять забыл сахар?» — Чжоу Сяо ставит кружку на стол, задевая стопку книг по архитектуре. «Зато запомнил, как ты смеёшься, когда роняешь ложки», — бросает он, не отрываясь от
Рия, студентка из Дели, зацепилась краем сумки за деревянную статуэтку Ганеши в лавке на рынке Асан. Продавщица Самира, в зелёном шерстяном шарфе, хрипло засмеялась: «Осторожнее, боги ломаются, а я счеты с утра не вывожу». Вечером они сидели в чайхане за кирпичным домом с треснувшими ставнями — Рия разглядывала отцовскую фотографию 1992 года, где тот стоял у храма Пашупатинатх. «Знаешь, этот
Хирото, печатник из токийской типографии на переулке за станцией Сибуя, каждое утро вытирал чернильные пятна с футболки соком лайма — старый совет от коллеги. В четверг, когда кондиционер сломался, он выбежал в ближайший комбини за колой и наткнулся на Аой, которая роняла тюбик ультрамарина на асфальт. «Эй, это же мой любимый цвет для буклетов про аквариумы», — пробормотал он, поднимая тюбик.
Чэнь Сяоюнь, 24 года, втискивается в переполненный автобус после ночной смены на фабрике игрушек в Шэньчжэне. Её пальцы всё ещё дрожат от вибрации конвейера, где она десять часов подряд приклеивала пластиковые глазки плюшевым медведям. В кармане рваной куртки — письмо от матери: *«Сестра выходит замуж. Нужны деньги на банкет. Пришли 20 тысяч до пятницы»*. На обеденном перерыве Лю Минь, соседка по
В душном автобусе №33 по проспекту Стачки Саша, сжимая в руках пакет с черешней с Центрального рынка, толкает Лену локтем: *«Смотри, опять эти новострои загородили тротуар… Куда пешеходам?»*. Лена, разбирая в телефоне фото для инстаграма с набережной Дона, бурчит: *«Да брось, после работы сил нет. Завтра экзамен по сопромату — конспекты Мишины брать будем?»*. По вечерам они зависают в «Камне» —
В глухой деревне Гореловка две соседки, Надя и Лида, гонят самогон в старом сарае за огородом. Надя, в засаленном фартуке, помешивает брагу в медном кубе, ворчит: *"Дочке в городе за квартиру платить нечем, опять счета пришли"*. Лида, закатывая рукава, трясёт ведро с забродившим зерном: *"Смотри, опять Семён Петрович шныряет у калитки… Придётся ему бутылку отстегнуть, чтоб не
