Ягмур, в потёртом фартуке с пятном от кофе, протирала столик у окна, когда Демир ворвался в кафе на улице Диван-Йолу. Его часы Rolex блеснули на солнце, пока он сдвигал стул, задев сумку студентки с раскрытым учебником химии. «Места хватит?» — бросил он, не глядя, а Ягмур, поправляя резинку в волосах, кивнула: «Чай или кофе?» Он заказал эспрессо, но стакан выскользнул из её рук, обдав его брюки.
Викрам, 27-летний автомеханик из переулка возле рынка в Мумбаи, копался в ящике с ржавыми инструментами в гараже отца. В углу, под промасленной тряпкой, он нашёл потёртую кожаную маску с треснувшим позолоченным орнаментом. «Это чьё?» — спросил он, показывая отцу Раджешу, который резко отвёл взгляд: «Выбрось. Не наша история». Вечером, протирая маску влажной салфеткой, Викрам заметил, как узоры на
Сергей Михалыч, сорокалетний менеджер из Екатеринбурга, каждое утро начинал с проверки дневника дочери Алисы. На детской площадке возле панельной пятиэтажки он громко спорил с нянечкой садика: «Вы что, импортную грушу от отечественной отличить не можете? Моему ребёнку — только в вакуумной упаковке!» Пока Алиса ковыряла пластиковой лопаткой в песке, он фотографировал трещину на заборе и слал
Хайреддин, засучив рукава хлопковой рубахи, проверя запасы пороха в трюме галеры, услышал крик дозорного: *"Паша! Испанские каравеллы у Дербента – три мачты, идут под флагом Карла"*. Его брат Арудж, с лицом, обветренным от соленых ветров, разбил кулаком глиняный кувшин с финиковым вином: *"Опять эти крещеные крысы лезут в наши воды… Где Сулейман? Ждем приказа или режем
Сергей очнулся в палате с треснувшим подоконником, в нос ударил запах антисептика и тушеной капусты из коридора. Врач Игорь Петрович, щурясь через очки в проволочной оправе, тыкал карандашом в рентгеновские снимки: «Ты два дня назад приполз сюда без документов. Говорил, что тебя сбили на Садовом кольце, но следов ДТП нет». В кармане халата Сергей нашел смятый чек из кофейни «Ветерок» с номером
Сергей и Оля сидят на кухне в пятиэтажке возле ВДНХ. На столе — схема склада с маркерами, пустая пачка «Беломора» и айфон с треснутым экраном. «Слушай, а если охрана в пятницу пьет?» — Сергей тычет пальцем в распечатку, где кружком обведена будка с надписью «Часовой». Оля, разогревая в микроволновке вчерашние пельмени, бросает: «Там не человек — камеры. Ты ж сам говорил, что Лёха из сервиса
Эмир, худой парень в потёртой кожаной куртке, каждое утро протирал столики в кафе «Мейдан» возле Галатской башни. Его соседка Зейнеп, студентка-медик с вечно растрёпанными волосами, однажды застала его за подделкой квитанций на оплату счетов: *«Ты что, электричество воруешь или просто дурак?»* — спросила она, указывая на перечёркнутые цифры. Он отшутился про «креативную бухгалтерию», но вечером,
Эйнар, вернувшись в родную деревню под Бергеном после десяти лет учебы в Осло, обнаружил, что рыбный завод, где работал его отец, закрыт. В порту ржавеют траулеры, а на причале Лив, его сестра, в зеленом вязаном свитере чинила сети. "Правительство продало квоты китайцам, — бросила она, не поднимая головы. — Теперь тут только туристы да их фотоаппараты". Вечером за треснувшим кухонным
Карлос, бывший механик из пригорода Валенсии, прячет дочь Люсию в полуразрушенном доме у заброшенного завода. Ее способность управлять электроприборами выдает их: в лавке старьевщика Маноло свет мерцает, когда она чинит сломанный радиоприемник. «Опять провода искрят?» — хрипит Маноло, вытирая руки масляной тряпкой. Карлос ворчит на дочь: «Хочешь, чтобы нас нашли, как в Барселоне?» В кармане у
Анна, медсестра с облупившимся лаком на ногтях, дежурит в полупустой больнице под Тверью. Запах хлорки смешивается с ароматом вчерашней гречки из соседнего кабинета. «Опять смена за Машкой?» — бросает санитарка, протирая шваброй треснутый линолеум. Дома дочь Лиза, пятнадцать лет, красит губы фиолетовой помадой перед зеркалом в хрущевке: «Ты хоть помнишь, когда мы в кино ходили?» Анна молча
В луисвиллском переулке 12-летний Кассиус Клей швыряет украденный велосипед в мусорный бак, слезы смешиваются с пылью. Тренер Джо Мартин, заметив вспышку ярости, хватает его за плечо: «Драться хочешь? Заходи в зал завтра — покажу, как это делать без криков». Через три года Клей, в стоптанных кедах и с потрескавшимися перчатками, нокаутирует взрослого соперника на региональном турнире. В 1964-м,
Джейн Теннант, в потёртой кожаной куртке, осматривает труп капитана ВМС, найденный в трюме грузового судна у причала Перл-Харбора. На запястье жертвы — татуировка с координатами, которые Эрни Малик, тыча в ноутбук пальцем, расшифровывает как секретную лабораторию на склоне вулкана Мауна-Лоа. «Там тестировали новые сонары, — бормочет он, поправляя очки. — Но кто-то слил данные через подставную
