В ветхом архиве на окраине Москвы студент-историк Дмитрий Королёв копается в коробках с пожелтевшими бумагами. Внутри разбитой шкатулки с гербом Романовых он находит ключ из черненого серебра и письмо 1916 года, подписанное «А.Ф.» — видимо, Александрой Фёдоровной. «*Тут про подземные хранилища… Где-то под Петербургом,*» — бормочет он, перечитывая строчки о «даре, что спасёт Россию». Его дед,
Артём Глушко, сорок два года, геолог-любитель, каждое утро обходит заброшенный карьер под Нижним Тагилом. В рюкзаке — молоток, лупа, бутерброды с салом в газете. 12 июня, в день рождения покойной матери, находит в расщелине плоский камень с бордовыми прожилками — похоже на застывшую кровь. «Ты чего, как крот, в земле копаешься?» — кричит сосед Валера, проезжая на ржавом «Урале» мимо. Артём прячет
Анна, 28 лет, пекарь в крошечной кондитерской на Басманной, каждое утро замешивает тесто под вой миксера и матерки коллеги-бармена. Максим, 32, таксист с потертым «Логаном», заскакивает к ней перед сменой за кофе — третий месяц подряд берет капучино и круассан с вишней. «С корицей брать будете?» — спросила вчера Анна, пряча дрожжевые пятна на фартуке. Он засмеялся, протянул мокрую от дождя
Лёха выбежал из избы, не застегнув куртку. Отец крикнул со двора: «Сети проверил? Кружок-то подо льдом видать?» Подросток махнул рукой, будто не слышал, и рванул к реке — там Витька с Соней уже катали ржавую кастрюлю по первому льду. Сапоги скользили по лужам, покрытым хрустальной коркой. У мостков Лёха присел, ткнул палкой в мутный ледок. «Тонковато», — подумал, но все равно шагнул, услышав, как
Кирилл Соколов, слесарь с уральского завода «Прогресс», в подсобке третьего цеха натыкается на заляпанный маслом конверт. Внутри — фото 90-х: мужчина в военной форме, лицо — его зеркальная копия, и ключ от сейфа в банке «Уралфин». «Ты чё, родственника в чекистах нашёл?» — хрипит на перекуре бригадир Володя, разглядывая снимок. Кирилл молчит, ковыряет отвёрткой ржавчину на станке. Вечером,
Афоня, рыжий парень в засаленном комбинезоне, ковыряется в подвале дома №5 на улице Ленина. Трубы гудят, капает ржавая вода. "Опять ЖЭК кран не дотянул", — бормочет он, вытирая лоб гаечным ключом. Соседка Лида с третьего этажа спускает вниз ведро с огрызками яблок: "Ты бы хоть вон ту дырку в стене заделал, а то мыши из щели лезут!" За окном маршрутка №4 с оторванным бампером
Сергей Малышев, инженер-оптик из закрытого НИИ под Томском, обнаружил аномалию в расчетах лазерной установки «Заря-9». Вместо запланированного рассеянного луча прибор выдавал сфокусированный импульс, прожигавший бетонную плиту на испытательном полигоне. «Смотри, кофе закипел», — бросил напарник Вадим, тыча пальцем в дымящийся термос рядом с перегруженным генератором. Сергей проигнорировал шутку —
Клара Дженсен, ветеран местного отдела, нашла третье тело за месяц у старой водонапорной башни на окраине. Жертва — Эдди Ларк, разнорабочий из автосервиса «Гас & Сыновья», — лежал лицом в луже, зажав в руке обрывок карты с пометкой «Парк Гринов». В кармане его джинсовой куртки застрял клочок рыжих волос, похожих на синтетические нити от дешевого парика. Шериф Томпсон хрипел в трубку: «Опять
Сирил Блейк, 17 лет, таскает ящики с углём на заднем дворе отцовской мастерской в Брикстоне. По вечерам он чинит старые велосипеды под треск радио — там говорят о забастовках докеров и пропавших без вести. В пятницу, пока отец спал на раскладушке с бутылкой дешёвого виски, Сирил нашёл в кармане его промасленного комбинезона билет на паром до Кале. «Чёрт, он собрался?» — спросила Джесс, его
Антон сидит на скамейке у разрушенной беседки, сжимая в руках потёртый блокнот с зарисовками ржавых качелей. Лида подходит сзади, шурша полиэтиленовым пакетом из магазина «У Галины» — внутри пачка «Беломора» и банка тушёнки. «Опять на том же месте торчишь? — бросает она, садясь рядом. — Семёна искал или себя?» Он молча показывает на трещину в бетоне, где лежит обломок детской машинки — синей
Элайза, в потёртой ковбойской шляпе и резиновых сапогах, выгружает мешки с удобрениями из ржавого пикапа. Рядом Маркус, её младший брат, чинит старый трактор Ford 8N, сплёвывая табачный сок в жестяную банку. «Ты точно не передумаешь насчёт Чикаго?» — бормочет он, не отрываясь от двигателя. Элайза молчит, смотрит на горизонт, где пыльная буря сливается с серым небом. Вечером, за столом с
В подъезде хрущёвки на Ленинском проспекте пахнет краской и старыми трубами. Артем, в потёртой кофте с пятном от кофе, подключает самодельный нейроинтерфейс к серверу в подсобке. «Лида, проверь шифрование — у них на Тульской уже сработала сигнализация», — бормочет он, пока на экране мелькают строки кода. Лида, в очках с треснувшей линзой, щёлкает жвачкой: «Если ещё раз полезешь в их облако через
