Томми Декер, пятнадцати лет, заметил, что после укуса бродячей собаки возле заброшенного элеватора в Саскатуне, ладони стали чесаться, а ногти крошиться, будто мел. По дороге в школу №23 он спотыкался о трещины в асфальте, чувствуя, как горячий ветер с прерий смешивается с запахом ржавых труб котельной. Дома, за завтраком, отец Грег, водитель грузовика, бросил: «Опять ночью шастал? Дверь
Лайза Мурроу сидела в кафе на Брик-Лейн, размазывая остатки яичницы вилкой. Джек Тернер, ее напарник, щелкал замок на портфеле с микрофильмами. «Ты веришь, что они спрятали это в старом пианино?» — спросила она, глядя на грязное окно. Внезапно мужчина в сером пальто за соседним столиком резко встал. Джек кивнул в сторону выхода: «Через кухню. Сейчас начнется». Они рванули к черному ходу,
Эмили, 17 лет, нашла ржавый охотничий нож под корнями поваленной сосны в лесу возле лагеря «Серебряный ручей». На клинке — выцарапанные инициалы «К.Р. 1983». Тем же вечером пропал её младший брат, Лукас: на тропинке к озеру осталась его рваная кепка с булавкой в виде совы. Рейнджер Том, бывший морпех с татуировкой змеи на шее, запретил кому-либо уезжать: «Вылазки в темноту — самоубийство. Провода
Мэри, журналистка из Чикаго, приезжает в румынскую деревушку возле Карпат после получения письма от сестры Сары. Та писала о странных ночных шепотах в монастыре Святой Анны: *«Они зовут меня спуститься в подвал, но мать Ирина запрещает»*. В сумке Сары Мэри находит потёртый блокнот с зарисовками чёрной фигуры в чепце и датами старых смертей монахинь. Настоятельница, мать Ирина, выдавливает улыбку:
Лия Чен, 17 лет, перебирает коробки в подвале отцовской пекарни на углу Монг-Кока. Вспоминает, как пахнет имбирем на кухне, пока ковыряет ногтем в треснувшей половице. Вытаскивает деревянную маску с трещиной в форме полумесяца. "Пап, ты знал, что под полом..." — начинает она, но отец перебивает, разминая тесто для булочек: "Брось старьё, Лия. Это из сундука твоей
Кристен Бушар, судмедэксперт из Нью-Орлеана, каждое утро начинала с кофе в синей треснувшей кружке, которую дочь Лора подарила ей на восьмой день рождения. В морге на Руж-стрит она втирала в руки ментоловую мазь, чтобы приглушить холод от тел, но это не помогало, когда прикосновения вызывали вспышки: окровавленный нож в руке мужчины в гаражной мастерской, хриплое «прости» перед последним выдохом.
Доктор Мартин Рид, с желтым блокнотом в руке, спускается в архив через узкий подвал. Пыльные папки 1974 года валяются рядом с разбитой лампой — внутри записи о пациенте Джозефе Картере, который вырвал себе глаза, бормоча: *«Они в стенах»*. Санитарка Эллис, перебирая ключи в кармане халата, натыкается на запертую палату №6. За дверью — детская коляска, обмотанная цепями, и запах горелой кожи.
Джейк тащит рюкзак с пустыми канистрами по раскалённому шоссе в Аризоне. Мара, в потёртой бейсболке, тычет пальцем в карту: *«Тут отметина — старый колодец. Два дня хода»*. Картер, с обожжёнными солнцем руками, ковыряет отвёрткой в разобранном насосе: *«Ржавчина съела шестерёнки. Без запчастей — хрен починим»*. Ночью у костра из кактусовой древесины спорят о маршруте. Джейк настаивает идти к
Ранго, в потрёпанном шляпой и с потускневшим значком шерифа, ковыряет вилкой консервированные бобы в закусочной Бин. За окном — трещины на фасаде аптеки и верблюд, лениво жующий кактус. Внезапно Свинтус вваливается с пустым ведром: «Колодец высох, как мои мозги после вчерашнего виски!» Бин хлопает дверцей печи: «Ты ж обещал, что вода не кончится. Опять враньё, Ранго?» Хамелеон роняет вилку,
Медсестра Эйдан Вейкфилд каждое утро поправляет синюю кардигану с потёртыми пуговицами перед сменой в психиатрической клинике «Роквуд», затерянной в горах Британской Колумбии. Пациентка Лора Кертис, которая рисует углём одинаковые спирали на стенах изолятора, шепчет ей: *«Ты же видела, куда они ушли? Там, за третьей трубой котельной»*. Эйдан проверяет журнал учёта медикаментов — не хватает
Доктор Катрина Фостер втирает лосьон в руки, пахнущий спиртом, после третьей за ночь проверки инкубаторов. Её лаборатория в Сиэтле — бывший склад с граффити на стенах, переделанный под генетические эксперименты. Марк Ривера, её ассистент, вскрывает контейнер с образцом ДНК гиены. «Скрещивание 17-B показало агрессию в 93% случаев, — бормочет он, — следующий этап — человеческие клетки». Катрина
В старом районе Питтсбурга, за выцветшей вывеской «Вечный покой», братья Элайджа и Калеб Морроу управляют семейной похоронной конторой. Элайджа, 32 года, с привычкой жевать мятные леденцы, чтобы заглушить запах формалина, проводит ночи за бальзамированием тел в подвале с треснувшей плиткой. Калеб, младший на пять лет, в рваной кожаной куртке, ведет переговоры с клиентами: *"Урна из дуба —
