Радж, 17 лет, с утра до ночи таскает кирпичи на стройке возле трущоб Дхарави. Его сестра Прия, худенькая, в потёртом школьном платье, после уроков торгует самосой на рынке, где в воздухе висит запах карри и гниющих фруктов. «Собрал за неделю?» — хрипит местный ростовщик Гопал, пересчитывая смятые рупии в их лачуге с протекающей крышей. Радж молчит, зная, что денег хватит только на проценты. По
В старом районе Мумбаи, где узкие переулки пахнут кардамоном и жареным паниром, 17-летний Арджун чинит мопеды в гараже отца. Его сестра Мира, студентка-журналистка, находит в груде хлама потрёпанный блокнот с записями о незаконных сделках местного застройщика Раджа Малика. «Смотри, они хотят снести наш рынок специй к пятнице», — шепчет она, показывая Арджуну страницу с печатью «Срочно.
Ману, 17 лет, каждое утро мешает чай с кардамоном в крошечной лавке на окраине Мумбаи. Отец, Адитья, прячет в ящике под кассой рецептурную книжку с вырванными страницами — там же лежит билет на поезд в Дели, о котором Ману не знает. «Колледж подождет, сынок, — бормочет Адитья, вытирая пот со лба, — здесь люди без дипломов чай пить не перестанут». Днем Ману замечает на рынке девушку в выцветшем
Аравинд, парень в мятом сером пиджаке, торгует чаем из жестяного лотка возле станции Вирар. Его клиенты — разносчики газет, таксисты с вечно перегоревшими фарами, старухи в сари, жующие бетель. Каждый день в 15:04 появляется Малика: чёрная коса до пояса, школьный рюкзак с нашивкой «Hello Panda». «Сегодня имбирный, два куска пальмового сахара», — бросает она, пряча глаза. 12 сентября её нет. Под
Кавита, 68 лет, переезжает из деревни под Пуной в Мумбаи к сыну Раджеву и внучке Прие. В тесной квартире на 15-м этаже она пытается варить чай на газовой плите, но ругается на отсутствие дров: «Как угли раздуть, если тут даже ветра нет?» По утрам Кавита спускается на рынок Кроуфорд, торгуется за свежий кориандр с продавцом Амитом, который смеётся: «Баа, вы как мой дед — пальцем каждую ветку
Кабир Дхован, офицер индийской разведки с шрамом над левой бровью, сидит в тесной комнате общежития в Дели, разбирая расшифрованные радиограммы. На столе — чашка остывшего чая с плавающими зернами кардамона. Его связная, Аша Раджан, в джинсах с потрепанными коленями, паяет провода в самодельной взрывчатке, спрятанной в корпусе транзисторного приемника. «Перепутала красный и синий, — бросает она,
Арджун, 27-летний курьер из переулков Старого Дели, каждый день объезжал на потрёпанном скутере лавки с пряностями, пока не столкнулся с Прией — дочерью владельца текстильной фабрики в Мумбаи. Она, в чёрном кожаном портфеле с документами на хинди и английском, пыталась спасти бизнес от поглощения конкурентами, но запуталась в долгах. «Ты точно не перепутал адрес? — спросила она, заметив, как он
Падмини, девушка из пригорода Удайпура, каждое утро проходит мимо полуразрушенного колодца с треснувшими ступенями. Ее друг Арджун, помогающий отцу в лавке специй, заметил свежие трещины на камнях: *«Смотри, тут новые отметины — как будто кто-то пытался открыть плиту снизу»*. Вместо подготовки к экзаменам по бухгалтерии, они копаются в архивах местного музея, находя старую карту с пометкой
Аравинд, 19 лет, моторикша из трущоб Дели, каждое утро проезжал мимо ларька с жареными самосами, где старик Балджи вечно ворчал: «Снова колесо спустило? Плати за халву, потом воздух налью». В пятницу, объезжая пробку у храма Лакшми, он сбил коробку с ржавыми болтами — внутри оказался обернутый газетой 1947 года медный амулет с трещиной в виде кобры. Вечером в чайной «Ганга» сестра Мира,
Рави, бывший грузчик из Нагпура, каждое утро раскладывал на рынке в старом городе хромированные стволы под видом запчастей. Его клиенты — подростки в мятых рубашках и таксисты, торгующиеся из-за цены на патроны. В соседнем ряду Аша, дочь портного, продавала розы, обрезая шипы ножницами с облезлой красной ручкой. «*Калькатта или Пуна?*» — спросил Рави, разглядывая цветы, а она, не поднимая глаз,
В переулке Бхинда, заваленном пластиковыми стаканами и объявлениями о пропавших котах, инспектор Арджун Ратхор натыкается на тело местного торговца специями. На запястье жертвы — татуировка в виде перевернутого трезубца, как у двух предыдущих трупов из трущоб Дхарави. «*Смотри, в кармане опять лежит кусок красной ткани,* — бормочет напарница Амина, разворачивая пакет чайной масалы, — *как в том
Арджун копался в моторе старого скутера, когда Викас втиснулся в гараж, задыхаясь. «Отец не вернулся с рынка. Вчера», — бросил он, вытирая пот с шеи платком в масляных пятнах. Арджун вылез из-под техники, достал из кармана смятый чек с печатью аптеки «Лотос» — единственное, что нашли в куртке отца. Они обменялись взглядами: старик годами скрывал диабет, но никогда не пропадал без предупреждения.