В кафе на узкой улочке Лавапьес Карла, официантка с синей прядью в волосах, перетирает чашки с треснувшей ручкой. «Опять туристы оставили мелочь вместо чаевых», — бросает она бармену Пако, который в ответ лишь пожимает плечами, чистя бокал заляпанным полотенцем. В это время Мигель, студент-архитектор из общежития на окраине Мадрида, роется в мусорных баках у супермаркета «Día» — ищет выброшенные
Лусия, 22-летняя студентка-архитектор из Мадрида, роется в гараже покойного деда, разбирая коробки с ржавыми инструментами и пожелтевшими чертежами. Её друг детства Карлос, механик с татуировкой *"Siempre en movimiento"* на предплечье, находит под сиденьем старого «Ситароена» свёрток с картой Толедо 1930-х. «Тут крестиком помечен монастырь Сан-Херонимо, — бормочет он, разглаживая бумагу
Лукас, худощавый печатник из Барселоны, каждое утро заворачивал свежие газеты в коричневую бумагу, впитывая запах типографской краски. На блошином рынке у Саграда Фамилия он выменял потёртый медальон с волчьей головой у старухи в чёрном платке — та шепнула: *"Он сам найдёт дорогу назад"*. Через три ночи кошмары начали повторяться: бег сквозь сосновый лес, горящие стены замка, вой,
Лукас, с царапиной на подбородке от недавней потасовки в баре, нашел пожелтевшую карту в ящике комода, пахнущего лавандовым маслом. Его сестра Кармен, перебирая старые фотографии, указала на отметку возле Толедо: *«Это не отцовский почерк. Смотри — буквы дрожат, будто он торопился»*. Они взяли дедовский Seat 600 с треснувшим стеклом, бросили в багажник банку оливок и одеяло в клетку. По дороге
София, затягиваясь сигаретой у подъезда на улице Гойя, случайно роняет ключ от квартиры в лужу. Рядом Борха, поправляя очки, смеется: «Тебе всегда везет на драму». Они возвращаются с вечеринки, где Маркос предложил всем положить ключи в вазу и вытягивать наугад. Вместо обещанной «невинной шалости» Вероника обнаруживает в спальне чужой телефон — на экране всплывает сообщение от неизвестного:
Леонардо ковыряет кистью потрескавшуюся штукатурку в мастерской Верроккьо. Сандро тычет пальцем в эскиз крещения Христа: *«Твой ангел слишком женственный, Андреа выгонит»*. Леонардо растирает синий пигмент из толченых лепестков васильков — краска пахнет пылью и мочой. Переезд в Милан: Людовико иль Моро требует конную статую отца, но вместо воска для литья мастер зарисовывает дренажные каналы.
Лукас, 17 лет, чинил мопед во дворе дома на улице Каррер-де-Мунтанер, когда услышал крики из соседней квартиры. Соседка Инес, в фиолетовом халате, выбежала на балкон с дымящейся сковородой: *"Чёрт, опять оладьи пригорели… Лукас! У тебя есть сода?"* Она спустила ему в корзинке ключи от своей кухни. Пока он искал пачку между банками с паприкой, заметил в ящике стола сложенную газету с
В приграничном лагере под Сеутой медсестра Кармен Мендоса перевязывает мальчика с гноящейся царапиной на щеке. Его мать, Амина из Дамаска, молча мнёт в руках пустую пластиковую бутылку, пока британский фотограф Джеймс Харпер снимает ржавую ограду с висящими на колючей проволоке клочьями одежды. «Тысяча евро за место в лодке — это ещё дешево», — бормочет он, поправляя объектив. Кармен резко
Жан-Франсуа, 47-летний мясник из Марселя, каждое утро начинает с перепалки с соседкой Иветт из-за мусорных баков. «Опять твои кошачьи консервы в моём ведре!» — хрипит он, размахивая пакетом. В четверг, после закрытия лавки, он обнаруживает в холодильнике между кровяными колбасами конверт от покойной матери — билет до Барселоны и ключ от квартиры на улице Каррер-де-Сант-Пере-Мес-Альт. В Испании,
Марико, 34 года, переехала в Барселону после развода, работает официанткой в японско-каталонском ресторане *Sakura Tapas*. По утрам забирает дочь Айми, 8 лет, из школы *Escola Garbí*, где та отказывается есть бутерброды с хамоном — "Пахнет старыми носками". В съемной квартире на улице *Carrer de Verdi* отец Марико, Такуми, 68 лет, маринует имбирь в банках из-под оливок, ругается на
Агент Смит в кожаной куртке с потёртыми локтями пробирается через подвал заброшенной церкви в Барселоне. В воздухе пахнет ладаном и плесенью. На полу — обрывки газет с фотографиями пропавших учёных. Встречает старуху-торговку, та шепчет: *«Он брал масло для ламп… говорил о звёздах»*. Смит находит медный ключ с гравировкой в виде дракона — тот же символ, что и на руке трупа в берлинском канале.
Лусия Моралес, студентка-архитектор из Валенсии, находит в дедовском сундуке пачку писем 1937 года с печатью монастыря Санта-Клара. Чернила выцвели, но фраза *"Они спрятали её в стене южной башни"* заставляет её сорваться в Гранаду, где полгода назад пропала её старшая сестра Инес. В переулке Альбайсин старуха Кармен, торгующая керамикой, хрипло шепчет: *"Твоя бабка носила такое же