Лида Потапова каждое утро брала автобус №14 от остановки у хлебозавода до горбольницы. В сумке — термос с куриным бульоном для мужа, пачка «Беломора» для дежурной медсестры Марины и стопка квитанций за анализы. «Опять повышение дозировки, — бормотала она, разглядывая рецепт. — Игорь, ты слышишь? Через неделю платная МРТ, иначе не продлят больничный». Пациент в палате №307 молча смотрел в потолок,
Антон, электрик с облупленными ногтями от изоленты, копался в щитке у пятиэтажки на улице Тракторной. Лида, его сестра, продавала на рынке вязаные носки — те самые, с оленями, которые она штопала вечерами под треск телевизора. «Опять свет вырубили?» — спросила она, разбивая яйцо о край сковороды с нагаром. Антон, не отрываясь от паяльника: «На заводе генератор чиним, к утру должно дать». За окном
Лида приезжает в деревню Светлицы после пяти лет жизни в городе. На автобусной остановке её встречает Артём, бывший одноклассник, в засаленной куртке и с пачкой «Беломора» в кармане. «Твой дом всё там же, у плотины? — бросает он, разгружая её чемодан с автобуса. — Анна Петровна третью неделю калитку красит, всё жалуется, что ты не звонишь». По дороге мимо заброшенной мельницы Лида замечает, что
Артём, водитель «ПАЗика» с потёртым рулем и треснувшим стеклом, каждое утро объезжал одну и ту же яму у магазина «Рассвет», бормоча: «Щас мостовая треснет — всем на кладбище прямая дорога». В салоне пахло махоркой и мокрым валенком. Лида, учительница из второй школы, садилась на остановке у сгоревшей беседки, судорожно прижимая папку с контрольными: «Там Петров опять уравнения угробил — говорит,
Артем, пятнадцать лет, после урока химии заметил, что порез на ладони не затягивается. Кровь пульсировала сизым отливом, будто смешалась с чернилами. "Чё за бред?" — пробормотал он, пряча руку под свитер, пока одноклассники толкались у раковины. Вечером в хрущёвке на Ленинском проспекте бабушка, разогревая борщ, вдруг схватила его за запястье: "Твой отец тоже так начинал". На
Артём Громов, ветеринар из Ростова-на-Дону, находит щенка немецкой овчарки на заброшенной стройке у речного порта. Щенок, запутавшийся в ржавой арматуре, скулит, царапая бетон когтями. Артём, доставая из сумки старый гаечный ключ, откручивает металлическую сетку. «Ты её забери, а то начальство прикажет утопить», — кричит рабочий в замасленной куртке, кивая на груду битого кирпича. Артём
Алина, 29 лет, менеджер в рекламном агентстве на Тверской, три года не брала отпуск. Каждое утро — пробки по Садовому кольцу, перекур у мусоропровода на лестничной клетке с коллегой Леной, которая вечно жалуется на мужа-алкоголика. «Слушай, шеф опять хочет презентацию к завтраму, — хрипит Алина в телефон, зажимая его плечом, пока наливает растворимый кофе в пластиковый стакан. — Да, мам, я куплю
Лизавета, в застиранном халате с вышитым вензелем «П.Р.», кипятит воду в медном самоваре у входа в клинику на Васильевском острове. Раненый солдат, Федор, с гноящейся раной на плече, хрипит: «Докторша, да когда ж эти бинты привезут?» Она молча достает из сундука последний рулон марли, замечая на обертке печать поставщика — того самого купца Семена, что вчера требовал «долю» за доставку лекарств.
Анна купила кольцо с треснувшим аметистом в комиссионке у метро «Лиговский проспект». Продавец, щурясь через очки с толстыми линзами, прошипел: «Сними до заката, а то чужие грехи на себя примешь». Вечером Дмитрий, уронив вилку в тарелку с холодными пельменями, спросил: «Опять хлам тащишь?» Кольцо жгло палец, но Анна не снимала — снились обрывки чужой жизни: кринолиновое платье зацепляется за
Лиза, в рваном ватнике и кирзовых сапогах, тащит охапку дров к избушке на краю Заозёрного. Дед Степан, сидя на крыльце с потрёпанной гармонью, бурчит: «Опоздала, сам печь топил». В тот же день в деревне появляется Антон — в городской куртке с капюшоном, с фотокамерой через плечо. Он снимает покосившийся колодец, пока местные мужики в гараже из консервной банки варят самогон. «Ты бы лучше деда
Артём Колесов, шеф ресторана «Заря» в спальном районе Уфы, каждое утро начинал с пересчёта залежавшегося хека в холодильнике. Настя, официантка с треснувшим лаком на ногтях, ворчала, разбирая стопки грязных тарелок: «Опять меню на неделю меняешь? Вчера электрики два часа проводку чинили — плита дымилась, как паровоз». За прилавком у входа Миша, бармен-студент, разливал дешёвый квас по стаканам,
Кирилл Сомов, хирург-травматолог с тремя годами стажа в горбольнице №17 под Екатеринбургом, каждое утро начинал с попытки починить кофе-машину в ординаторской. «Опять жмых забил», — бормотал он, выковыривая ложкой спрессованный порошок, пока за спиной грохотали тележки с завтраками. В палате №306 лежал мальчик, Витя Гусев, с переломом бедра из-за аварии на заброшенном карьере — Кирилл трижды