Марьяна, 19 лет, протирала стойку в кофейне «Зерно» на Подоле. В кармане дрожал телефон с сообщением от брата: *"Знаю, где отец. Приезжай к Оперному, 20:00. Не опаздывай"*. За окном дождь стучал по брусчатке, клиентка в прозрачном плаще спросила: «Девушка, у вас эспрессо горчит или мне мерещится?» — голос дрожал, как ложка в чашке. Марьяна молча заменила напиток, пальцы в кольце от
Ксения, 28 лет, каждое утро покупает кофе в *«Якитории»* на улице Рубинштейна, пока бегает в кроссовках с отклеенной подошвой. Работает верстальщицей в рекламном агентстве *«МедиаПульс»*, где начальник Олег постоянно забывает её фамилию: «Петрова? Нет, Сидорова… Ладно, Ксюш, сделай презентацию к пятнице». Вечерами она гуляет с подругой Мариной по набережной Фонтанки, споря о сериалах. «Ты опять
Лука Мальтезе, комиссар с привычкой жевать ментоловые леденцы, разглядывает перевернутый "Фиат" на обочине дороги под Турином. Рядом с ним Марчелло Риччи, новичок в кожаной куртке, тычет пальцем в асфальт: «Вмятины от шин длиннее обычного — водитель давил на газ, пока жертву не выбросило к ограждению». Жертва — Джорджо Бартоли, владелец текстильных фабрик. В кармане пиджака находят
Эмили, медсестра из венской больницы на Шпитальгассе, три дня искала Лукаса после его ночной смены на химзаводе в Швехате. В ящике его тумбочки она нашла билеты на поезд до Берлина, смятые под договором с литовской фирмой — «ЭкоПром» — и обрывок СМС: *«Если что, спроси у Ковача в порту»*. На фабрике охранник, жуя булку с маком, буркнул: «Уволился. Ищите в барже у Дуная». В пустом цеху пахло
Тиаго, 17 лет, чистил рыбу на кухне с треснувшим кафелем, когда Лукас, его 14-летний брат, влетел в дом, перемазанный мазутом. «Os caras da Feira dos Importados tão perguntando onde tá o lote novo», — выпалил он, скидывая рюкзак с припрятанными платами от разобранных холодильников. Тиаго бросил нож в раковину: «Cala a boca! Tá querendo que o pai descubra?». Отец, Жоау, ночевал в порту Сантуса на
Лиам Гарретт, 34-летний агент из Эдинбурга, прилетает в Ванкувер по следам контейнеров с пометкой «Биоматериал — скоропорт». На доках, пахнущих ржавчиной и йодистым ветром, он сталкивается с Эмили Роу — биологом в потертой куртке, которая выгуливает лабрадора с ошейником-маячком. «Ваши грибы светятся в темноте?» — спрашивает он, показывая фото синих спор из доклада. «Хуже, — отвечает она,
Сара достаёт телефон из ящика кухонного стола, где прячет его от мужа Ника. Вчерашний смс от Джека, детектива из 32-го участка, горит на экране: *«Встречаемся у старого дока в полдесятого. Только ты»*. Она притворяется, что задержится на работе — Ник кивает, не отрываясь от сводок по своему делу о контрабанде. Джек ждёт её в машине с потёртыми сиденьями, пахнет кофе и порохом. «Ты уверена, что
В спальном районе Перми, затянутом ноябрьской слякотью, Лиза Шубина втискивается в переполненную маршрутку. Её рюкзак с отслоившимся дном давит на колени, пахнет мокрым пенопластом и дешёвой туалетной водой от соседки. Дома мать, не отрываясь от монитора с бухгалтерскими сводками, бросает через плечо: «Опять в том своём подвале торчишь? Мусор вынести забыла». Лиза молча закусывает губу,
Инспектор Люк Фавр приезжает в Сен-Поль-де-Ванс из Марселя после звонка о трупе в переулке за галереей *La Lune Rouge*. На месте — коллекционер Жерар Дюмон с ножом в спине и смятой запиской в кармане: *«Она не твоя»*. Люк замечает пятно краски на рукаве жертвы, пахнет скипидаром. Владелица галереи Элен Марто, в чёрном платье с потёртым поясом, твердит: «Он хотел купить картину Леблана, но Пьер
Кирилл, парень в потёртых кедах и чёрной куртке с оторванным карманом, каждое утро замечал странности: тени на стене общежития МГУ двигались на секунду позже людей. В метро «Воробьёвы горы» он увидел, как старушка с авоськой растворилась в воздухе, оставив запах мятных леденцов. «Ты опять не спал?» — спросила Аня, его соседка по этажу, протягивая ему стаканчик растворимого кофе с комками. Вместо
Рафаэль Санти, в потёртом кожаном фартуке, с кистями за ухом, пробирается через шумный рынок Кампо-де-Фьори к своей мастерской у Пьяцца Навона. Папа Юлий II, размахивая пергаментом с эскизом *Афинской школы*, хрипит: "Добавь Аверроэса слева — не хватает споров. И закончи до зимы, а то казна пуста". В углу Лоренцо, ученик, растирает свинцовые белила, ворча: "Опять лазурит из Малакки
Надежда, хозяйка обшарпанного отеля на окраине Калуги, ворошила папку с квитанциями, когда в дверь ввалился Алексей — московский девелопер в узких джинсах. "Здесь даже лифта нет?" — спросил он, вытирая дождевые капли с планшета. "А вы попробуйте пельмени в столовой, лифт не понадобится", — бросила Надежда, пряча под стойку бутылку с недопитым компотом. Алексей настаивал: его