Аяме, 17 лет, разливает кофе в узком кафе возле станции Син-Осака. По вечерам она прячет потрёпанный блокнот с текстами песен под стойкой бара, пока шеф ругается на подгоревшие тосты. На заброшенной сцене театра «Кирара» Сакура, в чёрной кожаной куртке, ставит ногу на стул, поправляя дырявые колготки: «Ты опять путаешь реплики после второго акта. Мечтаешь упасть в оркестровую яму?» Запах
Ли Мин, студент из Пекина, случайно находит в старом шкафу кассету с записью голоса покойной бабушки, где она диктует рецепт пельменей с капустой. Он пытается повторить блюдо, но тесто постоянно рвется, а начинка выпадает. За окном гудят машины, а соседка стучит в стену из-за запаха чеснока. *«Опять картошку чистишь? Дай я помогу»,* — говорит мать, заглядывая на кухню, но Ли Мин отмахивается,
Лена, пятнадцатилетняя дочь бывшего археолога, находит в гараже потёртый блокнот отца с координатами затерянного серебряного рудника где-то в горах Невады. На обороте страницы — детский рисунок дракона с подписью *«Не верь зелёным фонарям»*. Взяв старый GPS-трекер и пару консервов из кладовки, она уговаривает соседа Мигеля, помешанного на паркуре, составить компанию. «Ты точно не путаешь рудник с
Гари Томпсон, 34 года, сортирует консервы в подсобке супермаркета *FreshCo* на окраине Бирмингема. Запах подтухшего молока смешивается с ароматом дезинфицирующего средства. "Опять пятница, а ты всё в этом проклятом фартуке", — хрипит его напарник Дэйв, разгружая коробку с замороженным горошком. Гари молчит, поправляет очки, заляпанные жиром от чипсов. Вечером в почтовом ящике — конверт
В городишке Брэкенридж, за стойкой кафе *Drip & Drift*, Нико Мерсер вытирает кружку с трещиной у ручки. Рядом на подоконнике — её блокнот с каракулями: «Саймон должен 12$ за эспрессо». Саймон Лоуэлл, её друг с детства, ковыряет отверткой в двигателе ’98 Toyota у гаража *Hank’s Auto*. Вечером они сидят на ржавой качеле в парке за библиотекой. «Ты когда-нибудь выберешься отсюда?» — Нико бросает
Лин, 16 лет, переезжает с младшим братом Бо в ветхий дом на окраине Хартсвилля — городка, где бензоколонка работает до шести, а по воскресеньям закрыто даже почта. В подвале, пахнущем сыростью и старыми газетами, она находит кожаную книгу с застежкой в виде совиных когтей. Бо, ковыряя крошащуюся штукатурку на стене, бросает: *«Выбрось эту хрень, тут и так пахнет, как в грибном супе»*. Но Лин
Амара, застрявшая в общаге Йоханнесбурга, ворует айфон из кармана пьяного клиента в баре «Кейптаун Стар». Внутри телефона — фото мэра с телом девушки в багажнике. Она звонит Шанисве, своей соседке из Соуэто, которая в это время гладит униформу горничной под треск радио: *"Ты знаешь, что это значит? Нам хана, если он нас найдет"*. Шанисва прячет телефон под половицей в хибаре, где пахнет
Алиса, медсестра с облезлым лаком на ногтях, каждое утро забегала в кафе «Весна» возле больницы. Там её ждала Вика, парикмахер из салона через дорогу, с розовыми прядями в чёрных волосах. «Опять дежурство ночью? — Вика крутила в пальцах сигарету, не зажигая. — У тебя под глазами синяки, как у алкоголички». Алиса смеялась, доставая из сумки перекись и бинты: «Зато стабильно. А ты всё мечтаешь о
Ся Лин, девушка с розовыми прядями в волосах, подрабатывает в закусочной «Золотой дракон» на окраине Чэнду. Каждый вечер после смены она протирает липкие столы, заваленные остатками даньданьской лапши, и слушает перебранки повара Ли с поставщиками. Однажды в дверях появляется Цао Яньбинь — парень в потрёпанной кожаной куртке, который вместо заказа бросает на стойку смятый лист: «Твоё имя в
Грейс Мёрфи, 17 лет, с рыжими волосами, перевязанными грязной резинкой от овощного лотка в Корке, крадёт пачку писем из кармана Голиафа Бренана — грузчиха с рынка Смитфилд случайно заметила, как он прячет конверты за ящиками с замороженной треской. «Ты думала, я не замечу твои дрожащие пальцы?» — Голиаф хватает её за рукав рваной куртки возле паба *The Drunken Goat*, его голос хрипит от сигарет
Харуто, детектив с вечным пятном от кофе на галстуке, натыкается на труп в переулке Сибуи. На запястье жертвы — вырезанный треугольник, как в деле двухлетней давности. «Смотри, старый шрам тут перекрыт новым порезом, — бормочет Рёко, патологоанатом, поправляя очки с синим светофильтром. — Кто-то тренировался». В кармане убитой — билет на закрытый спектакль в театре «Акасука-Эн», где неделей
Ынсу, с резиновыми перчатками до локтей, вытирала пятно от супа на кухонном полу, когда в дверь позвонили. За порогом стоял Джинхо — худощавый парень в мятом худи, с вёдром и шваброй. «Доброе утро, — пробормотал он, снимая кроссовки с выцветшими шнурками. — Мне сказали, тут нужна уборка». Она кивнула на детскую комнату: «Там лего в ковре впилось, не отскрести», — и ушла досматривать сериал,