Эмили, 28-летняя оформительница из Вермонта, прилетает в провинциальный канадский городок Брекенридж, чтобы помочь с рождественским декором в замке Хартли. Замерзшая, в потрепанных варежках, она случайно сталкивается с Лиамом — младшим братом правящего монарха, который инкогнито проверяет гирлянды на главной площади. «Вы точно не справитесь с этой омелой без стремянки», — бросает он, поправляя её
Эмиль, бывший взломщик из Марселя, прячется в съемной квартире над парижским кафе «Le Cyprès», где официантка-алжирка каждое утро оставляет ему кофе с прогорклым круассаном. Он взламывает сейфы по заказу теневого брокера из Лондона, который передает инструкции через записки, засунутые в старую копию «Отверженных» на скамейке у моста Искусств. «Ты уверен, что хочешь связываться с этим типом?» —
Лайла Морган, барменша из крохотного кафе в Бруклине, каждое утро прячет зелья под стойкой, маскируя их под бутылки с сиропом. Её сосед Винсент Чо, бывший военный с шрамом через левую бровь, таскает в квартиру старые книги по алхимии, которые находит на блошиных рынках. «Ты опять засыпал сахаром пол?» — ворчит Лайла, вытирая пятно от фиолетового эликсира на полу, пока Винсент пытается собрать
Лина, Шао Мин и Жасмин каждое утро получают задания в коридоре казармы, где кондиционер гудит, как старый холодильник. Лина, инженер-механик с татуировкой дракона на запястье, ковыряет гаечным ключом в двигателе бронетранспортера. «Ты снова пропустила смазку, — бросает она Жасмин, которая прячет сигареты в карман камуфляжа. — В армии нытье не в расписании». Жасмин, отвечая на смс от младшей
В заброшенном квартале Медельина Камило, 17 лет, с ремонтирует гитару с помощью скотча и куска проволоки. Его сестра Валерия, в футболке с принтом Шакиры, красует граффити на стене разрушенного кинотеатра: «Если не можем танцевать — это не наша революция». Они живут с дедом Эрнандо, бывшим механиком, который копит монеты в жестяной банке из-под кофе «Агила». В мастерской Эрнандо, пахнущей
Лина, 17 лет, каждое утро разгружает ящики с сельдью на причале Гётеборга. Её пальцы въелись запахом соли, а резиновые сапоги скрипят от рыбьей чешуи. На соседнем доке Эрик, её сосед по общежитию, ковыряет ржавый мотор старого катера «Сильвия». «Слушай, опять сетки рвутся, — бросает он, вытирая масло штанами. — Вчера у маяка что-то крупное металось, как бешеное». Лина молча кивает — третью неделю
Карлос, 17-летний сын мигрантов из Перу, прилетел в Сан-Паулу к двоюродному брату Рафаэлю. В аэропорту Гуарульюс он сразу потерял чемодан с лекарствами для бабушки — остался только рюкзак с потрёпанным гидом по фавелам. «Ты точно турист, а не наркокурьер?» — хохотнул Рафа, забирая его на мопеде с прикрученным динамиком, из которого орала sertanejo. По дороге в пансионат на Rua Augusta Карлос
Чонгук поправляет черный напульсник, пока техник в синей робе настраивает его микрофон. За кулисами Юнги, в мятом худи с капюшоном, тычет пальцем в планшет: «Здесь бас должен перекрыть вокал, понимаешь?» — бормочет он звуковику, который кивает, не отрываясь от экрана. Со сцены доносится гул — первые зрители заполняют трибуны стадиона у залива, ветер тянет за собой обрывки криков на корейском.
Эйле, бывшая солдата с шрамом через левую бровь, прячет амулет с треснувшим изумрудом в сундуке под полом своей хижины в портовом городе Ксантера. Рыбаки за стеной спорят о ценах на сельдь, а её сосед-алхимик Фьял, в зеленом плаще с выцветшими заплатками, стучит в дверь: «Опять пахнет серой. Тебя ищут те, кто с Севера». В таверне «Ржавый якорь» Сьярлан, картограф с обожжёнными пальцами, рисует на
Лиам, 17 лет, втискивает в рюкзак пачку энергетиков и чеков из фастфуда, пока мать кричит из кухни: «Куртка на гвозде, не забудь!» Он выскакивает из дома в Санта-Элисии — приграничный городишко, где пыль с дорог смешивается с дымом от сжигаемого мусора. На углу у ларька «Тортильяс-Роза» Кайла, 19, в потертых джинсах и с сигаретой за ухом, бросает ему коробку: «Опять везешь в зону? Слушай, там
В Бостоне психолог Эмили Росс замечает, что её пациентка Лора Гриффин повторяет одни и те же фразы из сеансов 90-х, записанных на кассету. В клинике «Хармон» Эмили находит старые архивы: Лора числится умершей в 1998-м. Вечером она подслушивает разговор медсестры и охранника: *«Они опять перепутали лекарства в 4-м крыле»*. Расследуя, Эмили сталкивается с мужчиной в зелёном свитере, который
Аяко, 19 лет, каждую ночь просыпается с царапинами на руках и шерстью в дренаже душевой. Днём она развозит латте на велосипеде с корзиной, украшенной потёртым брелоком-львёнком, по кафе «Росток» в районе Синдзюку. Её начальник Хироши, лысеющий мужчина в очках с треснувшей оправой, ворчит: «Опять опоздала? Иди выбей чек из старого аппарата — клиентка с татуировкой журавля ждёт двойной эспрессо».