Она танцует (2024)

Алиса, 22 года, разливает латте в кофейне на улице Куйбышева. После смены бежит в пятиэтажку 1963 года постройки — бабушка Нина ждет лекарств от астмы. В подвале, где пахнет грибком и старыми покрышками, она репетирует: прикрученное к трубе зеркало, потрескавшийся линолеум, из динамиков хрипит «Арлекино». «Опять на кроссовках грязь?» — хрипит Нина, разглядывая следы на пороге. Алиса прячет царапанные колени под джинсами. В четверг мужчина в кожаном пиджаке оставляет вместо чаевых визитку: «Марк. Метро. Танцуешь — платят». На обороте — адрес ночного клуба у вокзала.

В «Метро» мигают неоновые трубки, пахнет дезинфекцией и дешевым табаком. Первый выход — блестки на грубых швах купальника из «Глории», музыка как в лифте. Марк щелкает семечки у бара: «Ноги выше. Зрители не трупы». Олег, сосед с третьего, застает ее у гардероба в 4 утра — принес учебники по анатомии для бабушки. «Ты же бальник ненавидела», — тычет пальцем в ее новый лак. Алиса перебинтовывает мозоли перед утренней сменой: «В аптеке подорожник — 120 рублей. Считай сама». Через неделю в гримерку заходит женщина в меховых кроссовках — говорит с московским акцентом, разглядывает Алисины ноги как прибор. «Меня Лера. Твои прыжки — говно. Но спина... спина интересная».