Одна на миллион (2020)

Лила Мартинес, 28 лет, бармен из квартала Сан-Тельмо в Буэнос-Айресе, каждое утро чистит блендер с остатками дульсе де лече от вчерашних коктейлей. Её подруга Роса, владелица антикварной лавки, вкидывает ей ссылку на приложение для языкового обмена: «Тут парень из Берлина ищет носителя испанского. Говорит, учит для проекта по аргентинскому архивному кино». Лила регистрируется под именем *TangoNostálgico*, а через три дня получает голосовое от Йонаса Вайса, 31 год, звукоинженера, который в перерывах между монтажом подкастов собирает транзисторы из GDR-радио. «Твой акцент… как будто карта города — mitad rioplatense, mitad итальянская пиццерия», — смеётся он, а она поправляет наушник, пока коллега-официант стучит ложкой по кофе-машине: «¡Che, dejá de flayar y sirve el cortado!».

Они договариваются звонить по вторникам: Лила в 22:00 перед сменой в баре *El Desvío*, Йонас — в 3:00 утра, сидя на кухне с чашкой цикория. Он присылает ей кассету с записью уличных шумов возле Берлинской стены, она — пакет мате с гравировкой *"Para el alemán que confunde 'bondi' con 'colectivo'"*. Ссорятся из-за мелочей: он упрекает, что она отменила звонок из-за танго-вечеринки у соседей, она кричит в микрофон: «¡Vos también менял время, когда копался в своих схемах!». Встречаются случайно через полгода, когда Лила приезжает на аукцион старых киноплёнок в Митте. Йонас, увидев её в толпе возле *Kino Babylon*, роняет папку с чертежами: «Ты… в кроссовках Converse? Я думал, ты носишь только туфли на красной подошве». Она поднимает бумаги, замечая в них эскиз логотипа её бара — перечёркнутый трамвайный билет с надписью *El Desvío* на немецком.