Король и Шут: Экстра (1 сезон)

В подвале питерского клуба «Гараж», заваленном обрывками афиш и пустыми бутылками, Михаил Горшенев — все ещё в потрёпанной кожанке — тыкал пальцем в черновик текста. Рядом Андрей Князев, перемазанный в чёрной краске с ног до головы, ковырял струны гитары с треснувшим грифом. «Опять эти рифмы — „кровь“ и „любовь“? — Горш хрипло засмеялся, разминая сигарету в пепельнице-черепе. — Ты как в стену горохом лупишь». Князь швырнул на пол кассету с демо-записью: «Лучше твоего нытья про гробовщиков? Вон у Лены из барабанов клеи скотчем держатся — ей бы твои проблемы». За дверью уже орали фанаты, разбивая стакан о бетонную стену.

Три дня спустя у Елизаветинского моста Шут, с подтёком грима на щеке, торговал самодельными значками с крысой-скелетом. «Вам бы не бумагу марать, а хоть раз палатку помыть», — бросила Лена, протягивая для автографа потрёпанный дневник с наклейкой «КиШ». Горш тем временем шатался по обшарпанным дворам Васильевского, вылавливая из кармана крошки табака. Возле костра в заброшенной котельной пьяный скрипач Слава тыкал ему в грудь: «Помнишь, как в ’98-м на «Чёрной мессе» каблук от сапога в толпу улетел?». К утру Горшенев, при свете керосиновой лампы, царапал карандашом строчку: «Дождь смыл кровь, но не наши имена». В углу валялся рваный конверт — письмо от жены, нераспечатанное с прошлой зимы.