Рупош (2022)

В старом районе Лахора, заваленном коробками от манго и пластиковыми стульями чайных лавок, Захид, 19 лет, в потёртой куртке с оторванным карманом, находит в подвале семейного дома потрёпанный дневник с меткой «1983». Его сестра Айша, красящая ногти серебряным лаком посреди разговора, выхватывает тетрадь: *«Баба писал про какой-то «Красный проект»… Помнишь, он исчез, когда мы собирали ту машинку из спичек?»* На следующее утро, пока Захид разливает чай с кардамоном клиентам-рикшам, Айша находит в дневнике координаты заброшенной фабрики у реки Рави — там пятна ржавчины на стенах совпадают с её эскизом в блокноте.

Заводской цех, пахнущий прогорклым маслом, приводит их к Мариам, 35 лет, в жёлтом дупатте, которая чинит старый генератор. *«Ваш отец вёл записи о сливе отходов в колодец Касим-нагар, — бросает она, вытирая руки об джинсы. — Теперь там дети болеют, а власти называют это «сезонной лихорадкой».* Ночью, прячась от охранников с фонарями среди бочек с кислотой, Захид роняет ключ от склада в сточную канаву. Айша позже рисует на стене мечети граффити — чёрные крылья вокруг надписи «Вода помнит», пока соседский мальчик стучит в жестяную дверь: *«Тётя, мама опять кашляет… Можно вашего имбиря?»*