А зори здесь тихие (1 сезон)

Старшина Федот Васков, угрюмый и обветренный, курил махорку у барака в карельской глуши. Застава №171 — три покосившихся избы, обнесенные колючкой, да ржавая зенитка на сопке. Вместо бойцов прислали девчат: Рита Осянина, с лицом как натянутая струна, Женя Комелькова с папиросой в зубах, Лиза Бричкина в валенках на два размера больше, Соня Гурвич, шептавшая стихи из потрепанного томика, и Галя Четвертак, прятавшая за спиной обгрызенные ногти. «Дочери мои, — бубнил Васков, разливая кипяток по жестяным кружкам, — тут не танцплощадь. Сволота фашистская — она по болотам не вальсирует».

Через неделю нашли следы — две пачки «Беломора» в ельнике. Группа пошла на перехват. Лиза, провалившись в трясину, захлебнулась в черной жиже, так и не достав из кармана заветный платок с вышитыми ромашками. У озера Женя, скинув гимнастерку, побежала вдоль берега, крича: «Эй, красавчики, за мной!» — автоматные очереди срезали ее на бегу. Рита, истекая кровью из развороченного живота, сунула Васкову детскую фотку: «Сына... в городке, у пекаря». Галя, споткнувшись о корень, застыла перед дулом шмайссера — тело потом нашли с зажатой в кулаке стеклярусной брошкой. Васков, вырвав чеку ржавой гранаты зубами, орал в дымное небо то ли молитву, то ли матерщину. В кармане шинели звенели пять гильз — вместо медальонов.