Ведьма (2006)

Алиса проверяет тетради в учительской, за окном — слякоть и серое небо провинциального городка. Семен Петрович, директор школы в помятом пиджаке, ставит перед ней чашку с чаем: «Замерзнешь же, хоть глотни». Она отодвигает листок с недописанным сочинением про «Евгения Онегина»: «Спасибо, я дома допью». Вечером в избе с покосившимися полками бабка Матрёна достаёт сушеную зверобой, ворчит: «Опять от Семёна бегаешь? Зря. Мужик-то не злой». Алиса щурится от дыма печи: «Тысячелистник от головной боли — это я помню. А вот вороньи перья в углу — зачем?». Бабка хрипит смехом: «Защита, внучка. Небось, в книжках твоих про такое не пишут».

Новиков в чёрном пальто московского кроя шагает по грязи к дому Алисы, в кармане — фото трупа с перевязанными ниткой из чертополоха руками. На столе у неё рассыпаны корни дудника: «Вы ведь не только сочинения проверяете? Знаете, что этот… обрядный символизм?». Она резко бросает щепотку мяты в кипяток: «Из траволечения пособия — хотите почитать?». Ночью, пока Матрёна храпит за перегородкой, Алиса скребёт ножом половицу — под ней письма 1943 года с упоминанием «рода Шапокольских» и засохший букет белены. Через три дня, когда Новиков застаёт её на болоте с мешочком коры осины, дождь стучит по плащу: «Следствие закончено. Убийца — лесник». Она молчит, пряча в рукаве иглу, выструганную из рябины. В избе пахнет мокрой овчиной и страхом.