Рождественская ночь: 1944 (2020)

Джек Морроу, 22-летний радист из Оклахомы, ковыряет консервным ножом заледеневшие пуговицы шинели. Арденнский лес, 23 декабря. В блиндаже пахнет талым снегом и порохом — немцы трижды за ночь обстреливали высоту 309. "Слухай, Морроу, — рявкает сержант Коллинз, выплевывая жвачку в железную печку, — если эта хрень снова замолчит, я лично засуну тебе антенну в..." Рация трещит: "Журавль-4, это Гнездо. На востоке движуха, доложите обстановку". Джек натягивает наушник, поправляя очки липкой перчаткой. За стеной кто-то поет *Stille Nacht* фальшивым тенором — это Карл Фогель, пленный из 12-й танковой, которого притащили утром с обмороженными пальцами.

Эмили Шоу, медсестра из Бостона, перевязывает капитана Шмидта в полуразрушенной церкви под Льежем. Немец молча смотрит на фреску с волхвами, пока она вытаскивает осколки из бедра. "Ваши ребята стреляли по санитарному фургону", — бросает она, закусывая губу. Шмидт ворочает планшетку с детскими фото: "Мы все тут дураки, фрейлин". В 03:17 радистка Люси перехватывает шифровку о танковой колонне — эсэсовские "Королевские тигры" идут через замерзшую реку Маас. Джек, чиня проводку, слышит в эфире детский смех: кто-то из связистов 7-й армии подключил передатчик к полевому телефону жены. "Пап, ты увидишь Санту?" — пищит девичий голосок. Коллинз бьет кулаком по аппарату — тишина.