Яма (1990)

Игорь, слесарь с завода «Красный Октябрь», каждое утро брал троллейбус №12 до проходной. В кармане — бутерброд с колбасой «Докторская», завернутый в газету «Правда». Начальник цеха, Петрович, вызвал его в кабинет с линолеумным полом: «Шведа присматривай. Свен Магнуссон, инженер. Сегодня в «Астории» остановился». В гостиничном номере пахло лавандовым одеколоном. Свен разложил чертежи турбин на столе, потягивал армянский коньяк из гранёного стакана. «Ваши люди просили документацию? — спросил он, поправляя очки. — Только учтите: в Швеции за кофе платят кронами, не лозунгами». Игорь молча кивнул, заметив шрам у виски у иностранца — как у того мужчины из старой фотографии в комоде матери.

Через неделю в порту Стокгольма Анна, дочь библиотекаря, разбирала письма деда-рыбака. Нашла конверт с маркой СССР 1947 года: «Эрик, передай Катрине — Яма не забыта». В тот же вечер она позвонила Свену, который чинил мотор лодки в гараже: «Ты говорил, русский спрашивал про северный архипелаг? Здесь что-то про штольни...». Игорь в это время стоял на промёрзшем причале Мурманска, получая ящик с радиодеталями от капитана с татуировкой альбатроса. «Скажи своему шефу, что ледокол «Ленин» вышел в точку 67.43, — прошептал моряк, зажигая «Беломор». — Там и копайте». Утром Свен, пересчитывая кроны за контракт, нашёл в папке записку кириллицей: «Стелла 12.03.1956 — не ошибись, как тогда». За окном гул трамвая на Васильевском острове сливался с криком чаек над Невой.