Большой ансамбль (1955)

В Нью-Йорке, в подвале джаз-клуба «Синий уголь», саксофонист Джек Морроу с сигаретой в зубах поправлял ноты на пюпитре, пока контрабасистка Эмили Вандер смахивала пыль со струн тряпкой, пропитанной льняным маслом. "Ты снова замедляешь на припеве", — бросила она, не глядя, когда ударник Луис Картер начал стучать пальцами по краю тарелки. Джек вынул сигарету, провел рукой по щетине: "Это свинг, Эм. Не все должно звучать как твой идеальный квартет из консерватории". За дверью гудел лифт, донося обрывки ругани уборщика с ведром швабры.

На репетиции в крохватой квартире Луиса на 110-й улице, где обои отслаивались возле радиатора, появилась Сара Леннокс — пианистка с обожженными пальцами от работы на кондитерской фабрике. "Ты играешь, будто боишься разбудить соседей", — усмехнулся Джек, разливая виски в треснутые стаканы. Сара ударила аккорд, заглушая гудок поезда за окном: "Лучше бояться, чем сломать рояль, как ты тот раз в Филадельфии". Через неделю их выгнали со сцены в Карнеги-холле после того, как Луис разбил малый барабан, швырнув палочки в первого ряда — там сидела его бывшая с новым скрипачом. Эмили собрала рассыпавшиеся ноты в тишине, шепча: "Это был диссонанс. Полный диссонанс".