Страсти (1 сезон)

Эмили Ларкен, дочь прачки из лондонского Ист-Энда, каждое утро зашивала дыры на фартуке перед сменой на текстильной фабрике. В кармане — черствый хлеб с мармеладом, подарок младшей сестры. На третьем этаже цеха, где воздух гудел от паровых машин, она столкнулась с Томасом Грейнджером, сыном владельца доков. Он поднял ее рассыпавшиеся клубки пряжи, пальцы в перчатках зацепились за шероховатость ее ладони. *«Ваш отец платит шиллинги, чтобы вы подбирали мусор?»* — спросила она, пряча обожженные паром руки за спину. *«Нет, чтобы находил причины повышать штрафы за опоздания»,* — ответил он, положив на конвейер записку с адресом тайной библиотеки за Биллингсгейтским рынком.

Через неделю Эмили, сменив промасленный платок на шаль соседки-вдовы, прокралась в читальню. Там Томас разбирал схемы ткацких станков, которые планировал модернизировать, сократив рабочий день. *«Выключи газовый рожок, — прошептал он, услышав шаги снаружи. — Если отец узнает, что я здесь…»* В кармане его сюртука она нашла листовки с призывами к забастовке — позже прятала их в корзинах с углем, которые носил в подвал старьевщик Джекоб. Когда над фабрикой взвился дым после поджога склада, Эмили, обжигая губы дешевым чаем из жестяной кружки, разорвала письмо Томаса: *«Уезжаю в Ливерпуль. В трюме «Красной королевы» есть место для двоих».* На рассвете она осталась у станка, пересчитывая нити в образце новой ткани — синей, как форменные ленты моряков.