Виолончель (2023)

Лейла, 22 года, прячет виолончель под кроватью в комнате с выцветшими голубыми шторами. Каждую среду она говорит отцу Насеру, что идет на курсы шитья, а сама пробирается в заброшенное здание бывшей больницы в старом районе Джидды. Там Фарид, студент-архитектор с облупленными красками на пальцах, расставляет пластиковые стулья для подпольных репетиций. «Ты уверена, что хочешь играть Шостаковича?» — спрашивает он, поправляя микрофон, купленный на базаре за полцены. Лейла молчит, проводя смычком по струнам — звук глушит шум кондиционера, который Фарид починил проволокой. Дома Насер находит ноты в коробке из-под фиников: «Опять это… Ты хочешь, чтобы соседи сказали, что я вырастил *харам*?»

На кухне, пахнущей кардамоном и жареным луком, Лейла моет посуду, пока мать шепчет: «Твой отец разбил рамку с твоим фото из школы». Через три дня Лейла обнаруживает трещину на деке виолончели — Насер бил инструмент дверью гаража. Фарид приносит эпоксидную смолу, чинит повреждение, оставляя на полу пятна, похожие на засохший сок кактуса. Они играют дуэтом на крыше многоэтажки, где сигнализации машин сливаются с вибрацией струн. «Завтра приходи в порт», — говорит Фарид, но Лейла не приходит. Вместо этого она стоит перед отцом с расколотой виолончелью в руках: «Ты сломал мою тишину, а не музыку». Насер выдыхает, поправляя игаль, и уходит, не замечая, как дочь собирает обломки в платок с вышитыми инициалами матери.