Джонни-зомби (2023)

Джонни Ковач, автомеханик из Кливленда, три дня копил на новую гитарную струну, но так и не купил — старая до сих пор торчала у него в кармане, цепляясь за ключи. В гараже «МаксТюн» он чинил Ford ’98, когда Луис Мендоса, друг с ночной смены в закусочной «Бобер», вломился с пакетом чесночных крылышек. «Ты видел, что в парке творится? — Луис вытер жирные пальцы об комбинезон. — Там старухи как псы на цепях рычат». Джонни фыркнул, потянулся за гаечным ключом, но на выезде из гаража его догнала бабушка в рваном плаще. Укус в предплечье оказался точным — фиолетовые пятна на ее шее пахли сырым мясом. «Черт, Лью, я в дерьме», — успел хрипнуть Джонни, прежде чем бетон ударил его в затылок.

Очнулся он под старым Камаро, с языком, прилипшим к нёбу. Вкус бензина сменился медным привкусом крови — он чувствовал ее даже сквозь стену, в соседней мастерской, где Кевин-стажер резал палец. Сердце молчало. Джонни налил кофе из автомата, но жидкость вышла обратно в стакан, оставив на губах ожог. «Ты выглядишь как мой дед после инсульта», — сказала Эмили Прайс, медсестра с татуировкой койота на шее, когда он пришел за пластырем. Она потянулась проверить пульс, но он вырвал руку: «С похмелья просто». Ночью вороны за аптекой каркали на него хором. «Юг, юг, они идут с юга», — повторяла одна, ковыряя клювом в мусорке. На свалке за автострадой Джонни нашел их — пятеро в камуфляже и с лопатами копали ямы между ржавых холодильников. «Глубина три метра, — прошипела ворона, усаживаясь на покрышку. — Не для мусора».