Никита Хрущев. Голос из прошлог (1 сезон)

Никита Сергеевич сидит в подмосковной даче, обложенный папками с пометкой «Совершенно секретно». На столе — катушечный магнитофон, куда он надиктовывает воспоминания: «В пятьдесят шестом на XX съезде… э-э… не все хотели, чтоб я доклад зачитал». Сын Сергей, в очках с толстыми линзами, перебивает: «Батя, ты уверен, что это сейчас опубликовать можно?» Хрущёв хрипло смеётся, поправляя пиджак с пятном от борща: «Когда умру — всё равно вытащат. Лучше сам, как было. Помнишь, как в Карибский кризис мы с Кеннеди чуть не…» За окном стучит дятел, а в прихожей слышно, как жена Нина Петровна гремит кастрюлями, бормоча про «опять целый день без еды».

В кадрах хроники — Хрущёв в Звездном городке жмёт руку Гагарину, потом в Нью-Йорке стучит ботинком по трибуне ООН. Архивные плёнки перебиваются эпизодами в Кремлёвском кабинете: «Микоян, да ты чего орёшь? Я ж не против кукурузы, я за!» — кричит он, размахивая папкой с агроотчётами. В сцене 1964 года Брежнев, избегая взгляда, говорит по телефону: «Никита, пленум решил… отдых тебе нужен». Хрущёв, снятый крупно, молча вешает трубку, закуривает «Казбек», глядя на портрет Сталина, который уже грузят в машину со двора.