Каждый взойдет на Голгофу (1 сезон)

В Алма-Ате, 1946 год. Капитан Игорь Семёнов, в мятом кителе и с папиросой в зубах, ковыряет ножом засохшую кровь на стене заброшенного цеха. Рядом — труп рабочего с клеймом «ВОР» на груди. «Опять эти цифры… 7, 14, 21, — бормочет он, снимая перчатку. — Как дни карантина». Помощник, младший лейтенант Гриша, щурится на обрывок газеты в руке убитого: «Тут про эпидемию тифа. Говорят, в вагоне №47 людей жгли». За окном грохочет поезд, а Семёнов уже лезет в карман за фляжкой — рука дрожит. Вчерашний допрос фармацевта с улицы Фурманова закончился выстрелом. Свидетель мертв, а в протоколе — пятно от коньяка.

Лидия Уварова, хирург из эвакогоспиталя, стирает окровавленные бинты в цинковом тазу. Её барак пахнет хлоркой и гнилыми яблоками. «Ваш капитан опять рылся в моих журналах, — бросает она медсестре, замечая смещённую папку с надписью «Вагон №47». — Скажи ему: я не сестра Круглова, в петлю не полезу». Но вечером сама несёт Семёнову справку: список умерших от «тифа» — все с фамилиями на «Ш». «Почему молчала?» — «Боялась. У меня дочь в Свердловске». За дверью скрипят сапоги — кто-то выламывает ящик с архивами. Лидия резко гасит свет: «Уходите. Или хотите, как Тарасов с вокзала? Его нашли в котле с щелочью».