Миклухо-Маклай (1947)

В дождевых лесах Новой Гвинеи Николай, худощавый этнограф в залатанном пиджаке, выменивает у вождя Туи ракушки на железные гвозди. Его помощник, матрос Гриша, кряхтя, тащит ящик с образцами мха, бормоча: *«Опять эти кузнечики в котелке — хоть бы рыбу поймали»*. По вечерам Николай рисует в блокноте узоры на теле аборигенов, смешивая сажу с соком лиан. Дети из деревни Бонгу тычут пальцами в его рыжие усы, повторяя: *«Маклай-человек, Маклай-не дух»*. Однажды он останавливает стычку между воинами, размахивая пустой бутылкой из-под рома — единственной вещью, которую боятся все.

На берегу, где корабль «Витязь» оставил запасы муки и пороха, Гриша чинит парус, проклиная влажность: *«Чернила расплываются, как каша в столовой №3»*. Николай обнаруживает следы голландских охотников за рабами — рваные кандалы под банановыми листьями. Туй приносит ему окровавленное копье, требуя: *«Научи стрелять громом, как белые»*. Вечером у костра Гриша, перевязывая сломанные очки Николая ниткой, хрипит: *«Начальство в Питере ждет отчет, а мы тут в грязи ковыряемся»*. Через неделю Николай, сгорая от лихорадки, диктует матросу письмо брату: *«Если не вернусь — передай коллекцию черепов в музей… и скажи Анне, что орхидеи не распустились»*.