Сорок первый (1926)

Мария, красноармеец с затертым дневником в кармане шинели, считает зарубки на прикладе винтовки — сорок белых офицеров. Ее отряд, отступая через казахские степи, захватывает в плен раненого поручика Говоруху-Отрока в обгоревшем вагоне. «Конвоировать до штаба», — бросает комиссар, вытирая сажей лицо. На переправе через Аральское море шторм опрокидывает лодку — Мария и пленный оказываются на песчаной отмели. Он, с перевязанной грязным бинтом ногой, смеется сквозь озноб: «Ваш штаб теперь рыбы».

На острове они едят сырую камсу, разжигая костер из плавника. Поручиковая гимнастерка с выцветшими погонами сохнет на ветру. «Вы стреляли в своих, — говорит Мария, чистя затвор от песка. — В тех, кто с ленточками в петлицах». Он достает смятую папиросу: «А вы — в тех, кто книги вам в детстве дарил». Ночью, когда на горизонте появляется парусинный баркас с двуглавым орлом на флаге, Мария целится. Говоруха, не вставая с колен, бормочет: «Глаза у вас, как у той чайки над Волгой…» Выстрел сливается с криком птиц. В дневнике, пробитом пулей, сорок первая черта размывается морской водой.