В моей шкуре (2022)

Лена, 27 лет, работает в прачечной на Варшауэрштрассе в Берлине. После смены она замечает на предплечье шелушащееся пятно, похожее на карту. «Это от нового порошка?» — бормочет она, ковыряя кожу ногтем. В метро U8 соседка с коляской отодвигается, когда Лена непроизвольно чешет руку. Дерматолог из клиники на Шёнхаузер-аллее пожимает плечами: «Аллергия? Стресс?» — и выписывает мазь с цинком. По дороге домой Лена покупает дёнер у турка Османа, но не ест — лаваш прилипает к пальцам, оставляя жирные следы на больничной бумажке.

Через три дня пятно разрастается до локтя. В кафе «Кройцберг 36» подруга Мари тычет в неё сигаретой: «Ты ж как та улитка — скоро из кожи вылезешь!» Лена смеётся, но ночью просыпается от щелчка — ноготь зацепил отслоившуюся плёнку. Под ней — гладкая розовая ткань, как у новорождённого. В утиле она находит сообщение от незнакомца: «Йонас, 19:30, парк Виктория». Парень в чёрной ветровке молча снимает перчатку — его ладонь покрыта перламутровыми чешуйками. «Они не понимают. Это не болезнь, — он смотрит на детскую площадку, — ты же чувствуешь, как воздух жжёт новую кожу?» За спиной у них грохает экскаватор — стройка у станции Гёрлицер-Банхоф затянулась до осени.