Дикие подсолнухи (2022)

Элена, рыжеволосая реставраторша из Барселоны, нашла в старом комоде на блошином рынке потёртый конверт с фотографией 1946 года — на ней девушка, похожая на неё, стоит в поле подсолнухов с мужчиной в форме. "Это не совпадение", — пробормотала она, переворачивая снимок, где чернилами было выведено: *"Луис, убери папоротники с террасы — Марибель"*. В мастерской, заваленной кистями и растворителем, её напарник Пабло, потягивая эспрессо, усмехнулся: "Ищешь родню или готовишь сценарий для теленовеллы?" Позже Элена отправилась в деревню Альмагро, где местный старик, чиня сетку для олив, сказал: "Марибель? Она шила платья из парашютного шёлка. Ушла за французом, бросив жениха — тот потом подсолнухи вырубил".

В Париже, в квартире над кондитерской *La Brume*, Лукас, сын букиниста, разбирая ящики отца, обнаружил письма на каталанском: "Если вернёшься до первого снега, я оставлю свет в окне". В конверте лежал засушенный лепесток подсолнуха. Он связался с Эленой через блог про историю тканей, и уже через неделю они сидели в кафе на Монмартре, сравнивая почерки. "Твой Луис работал на винном складе в Тулузе, — Лукас разложил квитанции 1947 года. — Здесь запись: *'оплата за хранение ящиков с кистями и красками'*". Элена достала из сумки обрывок холста с полустёртым пейзажем — те же подсолнухи, что на фотографии. "Они прятали картины, — прошептала она. — Думаешь, из-за кражи?" Лукас потрогал холст, смешал сахар с крошками на столе: "Или чья-то совесть не чиста".