У ночи есть глаза (2022)

Эмиль, рыжий бариста с татуировкой якоря на запястье, каждое утро открывал кафе *Blomsten* в Нёрребро. За стойкой он вытирал кружки тряпкой с запахом плесени, пока Лива, его соседка с третьего этажа, не вваливалась с промокшим планшетом. «Опять дождь, — бросала она, стряхивая капли с кожаной куртки. — В архиве нашли записи 80-х про тени возле маяка Скаген. Каспер говорит, там сейчас стройка, но мы можем пролезть». Каспер, худой блондин в рваных джинсах, появлялся к вечеру с ключами от заброшенного склада — он подрабатывал смотрителем. «Там кроме крыс никого, — хрипел он, закуривая. — Но если вы боитесь призраков…» Эмиль смеялся, но вечером, пряча фонарик под куртку, всё равно шел за ними к холодному берегу.

В маяке треснувшие ступени скрипели под ботинками Ливы. Она светила на стену, где кто-то выцарапал «Hvem ser dig?». «Кто тебя видит? — прошептала она. — Это из детской считалки…» Каспер, спотыкаясь о битое стекло, наткнулся на ржавую клетку с костями птиц. «Черт, это не крысы», — выдавил он. Эмиль, листая мокрый дневник у окна, нашел фото: трое детей в масках стояли на том же месте. «Смотри, — ткнул он пальцем, — у них на груди тот же символ, что на твоих картах». Лива не успела ответить — тень метнулась за дверью. «Слышал? — Каспер прижал фонарь к груди. — Как… шаги». По дороге назад Эмиль обернулся: в луже под фонарем что-то шевельнулось, повторяя его движения с опозданием в секунду. Наутро в кафе Лива разбирала аудиозапись: между их голосами кто-то дышал на фоне. «Не включай это снова», — сказал Эмиль, но она уже ставила запись на повтор.