Девяностые (1 сезон)

Мартин, механик из Праги-4, чинит старую «Шкоду Фаворит» в гараже за панельным домом. Его сестра Катержина, студентка педагогического, подрабатывает в пивной U Zlatého Tygra — разносит тарелки с *utopenci* и копченым сыром. По вечерам они встречаются с Ондржеем, гитаристом из распавшейся панк-группы, который теперь торгует кассетами на рынке в Жижкове. «Ты слышал, *Lucie* опять собираются?» — Ондржей бросает окурок в лужу, Мартин пожимает плечами: «Им за сорок. Это уже не *Nevinnost*». Катя достает из рюкзака газету *Mladá fronta* с объявлением о митинге у Вацлавской площади — зачеркивает дату маркером, бормочет: «Папа говорил, тут раньше очередь за бананами стояла».

На чердаке дома на Просеке Катя находит коробку с письмами от отца — он уехал в 93-м работать в Дрезден, пропал после пьяной драмы с немецкими сварщиками. Мартин, перепачканный машинным маслом, рвет конверты: «Он нам даже *kofolu* не присылал, а ты рыдаешь». Ондржей тащит их на полуразрушенную дачу под Бероуном, где раньше собирались подпольные концерты. Включает магнитофон с записью выступления *Plexis*, кричит через шум пленки: «Здесь твой отец жг *Майки* Дугласа в печке!» Соседи стучат по батарее — в окне мелькает свет фуникулёра, пахнет жареным *hermelínом* из закусочной ниже.