Моя красотка, моя красавица (2021)

Лия, бариста из Бруклина с кожаным браслетом «Бруклин» на запястье, сталкивается с Винсентом Бошем у стенда современного искусства в МоМА. Она роняет чашку латте на его эскиз с полустёртым лицом женщины. «Это… неожиданный перформанс», — бормочет он, вытирая кофе платком с вышитыми VB. «Перформанс? Я просто вечно спотыкаюсь о свои кеды», — огрызается Лия, поправляя рыжие пряди. Через неделю Винсент появляется в её кафе с билетом в Париж: «Поможешь оживить мой проект. Твои пятна кофе — лучше акварели». Она соглашается, но в его студии на Монмартре, пропахшей скипидаром и сигаретами, находит пачку писем от Элен под диваном. «Ты всё ещё хранишь её слова?» — спрашивает Лия, держа конверт с духами «Шанель №5». «Прошлое дырявит холсты», — бросает он, не отрываясь от портрета с пустыми глазницами.

На улице Риволи Лия рисует мелом на асфальте карикатуры туристов, пока Софи, подруга Винсента в бархатном берете, не роняет: «После Элен он два месяца не выходил из ванной. Боялся, что краска смоет лицо». Лия тащит его в заброшенный кинотеатр «Люмьер», где под потолком висят рваные афиши. «Здесь будут твои работы», — она ставит прожектор на ящик из-под вина. «Не хочу быть шуткой», — Винсент ломает раму картины. «Ты боишься, что люди увидят, как ты дрожишь, смешивая цвета», — она бросает ему кисть. К утру они закрашивают экран ультрамарином, а в углу Лия оставляет жёлтое пятно — след от своей чашки.